молния, и он долго горел, а что осталось, спилили и увезли. Я тогда выпил вечером раза в два больше, чем обычно. Но вот же он, шелестит себе молодой листвой!
Мимо скамейки ковыляет бабка с кривоногой таксой. Обе окатывают меня подозрительным взглядом.
Все номера в памяти мобилы «отключены или вне зоны доступа». В том числе и провайдера.
Я вижу угол соседнего с моим дома и кусочек транспаранта на нём. Я очень хорошо знаю, кто там изображён: бровастый вождь. Но транспарант сняли через пару недель после его смерти – в восемьдесят втором…
Я боюсь, но всё-таки оглядываюсь и бросаю всполошённый взгляд на свои окна. Чисто вымытые, просто сияющие, чего у меня никогда в заводе не было. И памятные мне ситцевые занавески… Сшитые мамой…
Если вы думаете, что я тупой мент с воображением носорога, вы крупно ошибаетесь. Я читал фантастические книжки, и знаю, кто такие «попаданцы». И сам часто мечтал вернуться на тридцать лет назад и кое-что сделать… Но одно дело мечтать, а другое – обнаружить вдруг, что невозможное случилось. Однако на это у меня имеются навыки следователя: я знаю, что верна та версия, которая соответствует всем имеющимся фактам. Какой бы она ни была невероятной.
Впрочем, всё это не значит, что я не удивился – челюсть, мягко говоря, отвалилась конкретно. А то: в бреду ли, после смерти или в реальности я переместился в прошлое. В то прошлое, где я был мелким, а жизнь казалась разноцветной. Но если так, я должен сделать тут то, что должен, хоть удивлённый, хоть со съехавшей крышей, хоть мёртвый – если это, предположим, вариант ада. Какая разница, кто подарил мне эту возможность – ведь это именно то, чего я со слезами выпрашивал непонятно у кого долгими бессонными ночами.
Но сперва надо точно узнать дату. Будет мерзко, если меня принесло сюда слишком поздно. Впрочем, я не удивлюсь – надо думать, такова сука-жизнь во всех мирах, какие есть. Приходится просто сжать очко и бодаться, пока тебя не отволокут ногами вперёд на свалку. А иначе никак.
Ларёк «Союзпечать» стоит там, где я и помню. Какой же он щелистый и облупленный! Жадно впериваюсь в первые полосы нескольких газет, игнорируя удивлённый взгляд продавщицы. Буквы расплываются передо мной, я с усилием концентрирую взгляд и вижу: «27 мая 1981 года». А ё!..
Тот самый день. Ну, конечно же, кто бы, ипт, сомневался!
С хмурого неба, на котором не осталось ни следа солнца, начинает накрапывать нудный дождик. Судя по выражению хлебала продавщицы, сейчас она побежит звать милицию. Я быстро отхожу в соседний двор и сажусь на скамейку. Думать надо зверски, а мне зверски хочется жрать и ещё больше – выпить. Но с этим придётся погодить. Достаю сигарету, зажигалку, затягиваюсь.
«Пик-пик-пи-ик. Московское время семь часов», – из открытого окна на первом этаже приглушённо раздаётся радостный голос дикторши «Маяка». Гляжу на часы – надо же, так оно и есть. И дата та. А в настоящем… там, откуда я свалился, было двадцать восьмое… Мне некогда думать над этой фигнёй, времени в обрез. В лопатник я даже не заглядываю – козе ясно, что