ворчал Сет накануне вечером. – Одни только книги, книги, книги».
«И грязные носки», – вставила она.
«Мама, – твердо ответил он. – Кто-то должен поддерживать связь с реальностью».
Эви направлялась в ванную.
– Мама? – позвал ее Сет.
Эви толкнула дверь в его комнату.
– Мне уже пора вставать? – Голос из скомканного одеяла в центре кровати еще звучал полусонно.
Эви улыбнулась в темноту – опущенные шторы не впускали город в комнату.
– Десять минут, – сказала она и приблизилась к краю кровати, не спуская глаз со своего пятнадцатилетнего мальчика, который лежал совершенно неподвижно, обняв обеими руками подушку.
– Мама?
У нее перехватило дыхание – она вдруг поняла, что стоит точно так же, как во сне стояла ее мать.
– Десять минут, – повторила она и вышла, быстро закрыв за собой дверь.
Всю жизнь она сторонилась матери. Эви совсем не походила ну ту замкнутую, молчаливую женщину в центре еще более молчаливого родительского дома – и не будет походить, поклялась она себе. Когда-то с ее матерью что-то случилось, сбило ее с ног, опустошило ее. Потому что Джоан Милтон – в отличие от своей сестры Эвелин, в отличие от своей матери Китти – была какой-то неопределенной. Расплывчатой. Нечеткой.
Поэтому в этот месяц без Пола, раз за разом видя этот сон, который приходил каждое утро, сон, в котором настойчивая, решительная, энергичная женщина брала Эви за руку и вела из Большого дома на острове Крокетта к новой могиле и что-то показывала… что она могла сделать?
Она следовала за матерью.
Эви была историком, прошлое приносило ей хлеб с маслом. Но ничто, думала она, заходя в ванную и включая воду, ничто не подготовило ее к этому легкому неотступному ощущению, которое в течение месяца делалось все настойчивее, к этому непрерывному дождю где-то на задворках сознания, – к ощущению, будто она что-то упускает, где-то допустила ошибку, будто на ее жизненном пути был какой-то поворот, какая-то дорожка, проход, мимо которого она проскочила. Где-то в прошлом был правильный путь, ведущий к цели, и она его пропустила.
Она подняла взгляд на женщину в зеркале – очень похожую на ее бабушку, Китти Милтон.
Ей требовалось что-то вспомнить. Нечто такое, что она не должна была забывать.
Глава третья
Путь домой занял почти две недели, хотя Огден забронировал место на ближайшем доступном судне. Похороны отложили, дожидаясь его возвращения. На многочисленных рядах скамей в большой каменной церкви сидели представители старого Нью-Йорка, объединенные горем, утешая себя пением псалмов, которые выбрала мать Китти. Христианский воин, кроткий агнец, мытарства… Ряды скорбящих, шляпы, чья шерсть, промокшая под майским дождем, испускала пар. Сырость. Тепло.
Огден сидел рядом с Китти, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Мосс и Джоан остались дома, а Недди – которого он носил на плечах, с которым играл в догонялки в парке, маленький мальчик, который хлопал его по руке и со