рта.
Он взял жену за безжизненную руку; тем временем Китти, как и каждый день, бесконечно прокручивала одно и то же в своей голове, возвращаясь в ту комнату и в ту последнюю секунду, когда Недди был еще здесь, еще стоял на сиденье у окна с мишкой в руках, когда она еще могла преодолеть эти десять футов между ними и вырвать его у смерти, а не стоять неподвижно в дверном проеме; ее разум отказывался представить, как он падает там – там? – в своем халате и шлепанцах, еще живой. Эти мгновения были невыносимы. Еще живой. Звал ли он ее? Она надеялась, что его сознание отключилось, что мозг сам задернул шторы.
Огден крепче сжал ее ладонь. Им снова нужно встать. Священник поднял руку, благословляя их. Они встали.
Когда Недди упал, она осталась неподвижно стоять в дверном проеме. Конечно, пустое место там, где должен быть Недди, – это неправильно. Конечно, того, что она видела, не могло быть, конечно, кто-то его остановит, кто-то его поймает, кто-то придет, вернет его, закроет окно и…
«Мама?»
С сиденья у окна на нее смотрел Мосс.
Наконец она стряхнула с себя оцепенение. Стремглав пересекла ковер, схватила Мосса, крепко обняла его, шагнула к кровати и опустилась на нее, чувствуя, что ее сердце снова ожило. Мир вновь начал пульсировать, биться внутри ее своим нет, нет, нет, и Мосс уткнулся лицом ей в грудь и прижался к шее, а Китти обвила его руками и, закрыв глаза, стала качать. Она его не отпустит. Никогда не отпустит.
Так что она держала Мосса в объятиях, когда в комнату вошла няня. Держала, когда пришли эти ужасные люди с носилками. Не выпускала его, почти спящего, когда встала с кровати, чтобы выйти в коридор навстречу отцу с матерью.
«Недди с вами?» – спросил Мосс, повернувшись к бабушке и дедушке.
«Недди заболел, – сказала бабушка, склоняясь к внуку. – Его отвезли в больницу».
И Китти осела, рухнула на пол, прежде чем отец успел ее подхватить, словно птица, прямо наземь, подстреленная в небе птица, несчастная птица, и сын все так же крепко обнимал ее за шею, пока она падала.
«Где Недди, мама? – спрашивал Мосс в последующие дни. – Когда он вернется из больницы?»
Китти была не в силах отвечать.
«Он забудет, – утешала ее мать. – Дети забывают. Ему лучше забыть. Правда невыразима».
«Но Мосс был там, – отвечала Китти. – Он видел, как Недди упал».
«Где Недди?» – спрашивал Мосс каждый вечер.
На третий вечер Китти посадила его к себе на колени, собираясь рассказать ему, спросить: «Милый, ты ведь помнишь, что случилось, правда?» Но его маленькое тельце так доверчиво прижималось к ней, что она смогла лишь выговорить:
«Недди улетел».
«Недди улетел?» – Мосс посмотрел на нее.
Она кивнула:
«Недди улетел на небо».
Мосс прижался к ней и задумался:
«С мишкой?»
Китти крепче обняла его.
«Да, – прошептала она, уткнувшись в его волосы. – С мишкой».
– Помолимся. – Священник окончил проповедь.
– Отец