align="center">
Глава девятая. Такие потрясения!
Все дело заключалось всего-навсего в том, что Всеволод Владимирович был введен в заблуждение. Варвара Дмитриевна внушила себе, что он хочет бросить ее ради рыжей толстой соседки, и решила таким вот способом – ложной вестью о будущем ребенке – удержать его. Извечная женская хитрость, наивная и вместе с тем святотатственная!
Но она сама испугалась этой своей хитрости. Через некоторое время со слезами и даже упав перед мужем на колени призналась она, измученная угрызениями совести, в обмане. Крестовский не поверил в чистосердечность ее раскаяния – он всегда помнил об ее театральном прошлом и самые искренние ее слова и поступки зачастую принимал за блестящую актерскую игру. А этот некрасивый случай стал для него последней каплей. Выслушав жену, он оттолкнул ее, коленопреклоненную, и сказал:
– Довольно, матушка! Устал я от тебя! Не жить нам больше вместе!
И вышел прочь.
Ах, если бы все это видел и слышал Маркузе! Какой музыкой явилось бы для него заявление Крестовского, какой надеждой на то, что Варвара Дмитриевна окажется свободна, озарилось бы его существование! Но он не мог этого видеть и слышать. Во-первых, сия семейная сцена произошла, как и подобает, за закрытой дверью, а во-вторых, поскольку работа над «Петербургскими трущобами» к той поре была завершена и в его стенографических услугах более не нуждались, Маркузе уже распрощался с Крестовскими с тем, чтобы больше не встречаться ни с Варварой Дмитриевной, ни с Всеволодом Владимировичем. Они, конечно, просили Маркузе не забывать их, и он заверял их обоих, что непременно будет навещать, но при этом твердо знал, что не будет. Не стоит напрасно терзать душу, решил он.
Первое время Маня, дочка Крестовских, тосковала по Маркузе, спрашивала, когда же он, «дядя Ваня», придет, чтобы нарисовать ей смешных зверей, но потом смирилась с его отсутствием. По-прежнему развлекалась она беготней по квартире и играми с воображаемым домовым. А еще она начала учить буквы: аз, буки, веди. К холоду, сквозившему между родителями, – после лжи Варвары Дмитриевны этот холод пришел на смену бурным ссорам, – девочка вскорости тоже привыкла. Благо свою угрозу насчет развода Всеволод Владимирович, жалея жену, не спешил исполнять.
К тому же судьба подарила семье Крестовских еще один шанс на сохранение семьи. Через несколько месяцев, уже в новом, 1867 году, Варвара Дмитриевна снова затяжелела. На этот раз по-настоящему. Всеволод Владимирович поначалу, наученный горьким опытом, не верил ей, но когда фигура ее показательно округлилась, отрицать очевидное было уже невозможно, а о расставании думать – и подавно. Крестовские были наконец-то счастливы.
Особенно Маня. Удивительная новость о том, что у нее будет братик (Всеволод Владимирович пестовал мысль о наследнике и внушал ее всем окружающим), овладела всем ее существом. Поминутно подбегала она к маме и прислоняла ухо к ее животику, где, как ей сказали, находился братик.
– Молчит! – говорила