так не волновалась при виде человека противоположного пола. Я страшно смущалась. Не только потому, что он мне понравился, но и потому, что чувствовала, что тоже понравилась ему. Он тоже смотрел на меня, он тоже был смущен, ему тоже было интересно, кто я, откуда и что между нами двумя сейчас происходит. Мы совпали с первого взгляда на уровне каких-то химических формул. Понятия не имею, как это работает.
С его приходом беседа за столом оживилась. Мы перешучивались, перебрасывались словами и, как всем казалось, остроумными фразами – такой себе словесный пинг-понг. Пульс мой вернулся к обычному ритму, температура тела нормализовалась, но по ладоням разлилось тепло. Мне было очень хорошо, оттого что сейчас он сидит рядом со мной и, похоже, не хочет уходить.
Но все было слишком идеально, чтобы вот так с первого выстрела попасть в самое сердце. Он заговорил о себе. Вернее, о женщинах, но вообще-то о себе. Мы же всегда говорим только о себе, о чем бы ни шла речь.
– Я только что проходил мимо станции метро, – начал рассказывать он, – и знаете, видел столько красивых девушек. Они стоят там. В развевающихся платьях. С длинными волосами. Смеются. Поправляют сережки. Хорошо пахнут. И я смотрел на них и думал: как вообще можно выбрать одну из них? как вообще можно остановиться на одной женщине на всю жизнь, когда вокруг их так много – таких прекрасных, таких загадочных, с этими своими забавными вещичками и привычками?
«Привычки-вещички, – повторила я про себя раздраженно, – мы, значит, любим уменьшительно-ласкательные словечки».
– Вот, например, что это у тебя такое? – Он протянул руку в сторону браслета на Тининой руке и погладил его, как мне показалось, слишком фамильярно для первого знакомства. – Это украшение? Холодное оружие? Это красиво или модно? Я не понимаю.
Тина покрутила браслет на руке и улыбнулась мне. Это был мой браслет. Час назад мы собирались в бар у нее дома. Я решила, что мое украшение подойдет подруге сегодня больше, и одолжила ей его на вечер. Браслет был металлический, с огромным украшением в виде хвоста павлина. На изящной руке Тины он выглядел громоздко, и это впечатляло.
– Молодец, Серега, хорошая история, – саркастично произнес приятель. – А девушке своей ты это тоже рассказываешь?
Сергей пустился в пространные объяснения.
«Окей, – подумала я, – в принципе, можно было выкинуть его из головы уже на фразе о том, что девушка должна быть нежной и покорной».
С каждым словом, которое произносил Сергей, моя первоначальная симпатия к нему таяла, мало-помалу улетучивалась, и это обстоятельство умаляло его в моих глазах. Я по-прежнему видела, что у него полные, чувственные губы, которые наверняка после поцелуя не оставляют мокрых следов (не то что губы моего предыдущего ухажера). Мне по-прежнему хотелось провести рукой по его лицу, по короткой царапающей щетине. И я была абсолютно уверена: его руки умеют нечто такое, чего я пока не знаю, не видела, не чувствовала и даже не догадывалась, что такое может