кулаком, а сказанные слова, говорящие о полном безразличии к убитой медиками жене, были верхом цинизма! Внутри всё кипело, и Кузя боялся, что, как только откроет рот, то выскажет всё этому подонку и матом, и кулаками! Во избежание скандала и драки Кузя молча встал и пошёл к выходу. Яруллин вдогонку ещё подсыпал соли:
– Ты намалявил бы отказную на сына, всё равно виться не сможешь!
Кузя шёл по коридору, разбивая костяшки кулака о стены. У вертушки его остановил дежурный и передал требование явиться на следующий день к назначенному времени.
В прокуратуре ответили, что прокурора нет, а ответ на заявление будет дан в установленный законом срок.
В роддоме увидеть сына не дали, сославшись на то, что он проходит специальный курс восстановления.
Алиса, присматривавшая за Малей, пока Кузя обивал пороги, сообщила, что уезжает в сад, который нужно было подготовить к зиме.
Мале уже минуло три года. Она уже умела читать по слогам, считать на пальчиках, лишь произношение было слабое. Кузя говорил ей, что мама в больнице, но дочка скучала по ней и, видимо, чувствовала что-то более ужасное – не веселилась, а сидела задумчиво.
* * *
На следующий день, когда Кузя вновь пришёл в полицию, взяв с собой Малю, его снова проводили к Яруллину. В кабинете оказалась лишь толстая грудастая баба, явно восточной внешности, в цветастой одежде с массой бус и золотых колец. Увидев Малю, она сразу засюсюкала с ней и попросила её к себе на колени. Маля пошла, но неохотно. Женщина говорила с Малей противно искажённым голосом.
– Если вам не с кем будет оставить дочку, то приводите её ко мне, – предложила она.
Её вид, а особенно фальшь при обращении к ребёнку, вызывали отвращение, и Кузя отказался от предложения, но баба всё-таки всучила ему бумажку с адресом.
– А-а! Вы уже замарьянились?! Вот и хорошо! – поощрил вошедший Яруллин и добавил, обращаясь к Кузе: – Сулима Мухаметовна готова виться о твоём сыне.
– Я никого не просил брать заботу о нём!!! – взорвался Кузьма.
– Ну полегче-полегче! – командно выдавил Яруллин. – Ты сам вчера сказал, что не сможешь виться.
– Я такого не говорил!!! – снова крикнул Кузя.
– А какая разница?! Я сказал, а ты промолчал – значит, согласился.
– Я о своём сыне буду заботиться сам!!! – яростно заявил Кузьма.
– Ну в этом вы не правы! – презрительно ответил полицейский, переходя на гонор. – Где вы будете и чем, будет решать государство, а государство – это я! Так что сядь и успокойся!.. А то закрою тебя подальше!
Маля, никогда не видевшая отца таким злым, заплакала. Кузя понял угрозы и понял бессмысленность своего взрыва. Он подошёл к Сулиме, чтобы забрать дочку, но Сулима вцепилась в неё, зашипев, как змея:
– Вы доводите ребёнка до слез! У вас и дочь надо отобрать!
– Пойдём ко мне, – позвал Кузя, обратив ладони к дочери, силой стараясь говорить