в синих небесах, – все деяния записываются, ничего не забывается испокон веков, и Отец небесный прощает вам грехи ваши. Умножайте свои духовные богатства и совершайте благородное дело: сами платите за ремонтные работы как вверху, так и внизу. Аминь».
Так, например, мы меняли ковровое покрытие на верхнем этаже дома. Ковровое покрытие было очень древним. Можно даже сказать, антикварным. Его, наверное, постелили ещё во времена Реформации. Оно обладало неопределённым цветом и совершенно определённым запахом. Старый пастор, по собственному признанию, имел обыкновение ходить по ковру в тяжёлых кирзовых сапогах, заляпанных весенней грязью и навозом. Под конец ему было уже всё равно, и он даже ложился в них спать.
Вопрос о ковре рассматривался на четырёх собраниях пресбитериата в присутствии всех местных церковных чинов. Потом он пошёл в высшую инстанцию – в земельное представительство, потом ещё в более высшую – в федеральное представительство, дошёл до самого верха и вернулся обратно. Через три года интенсивных переговоров и аудиенций на высшем уровне церковь согласилась на сделку 70:30, что означало: тридцать её, семьдесят наши, плюс отпущение грехов сроком на два года и одноразовая служба за здравие в какое-либо воскресенье по выбору заказчика.
Однажды стены с подветренной стороны дома покрыла чёрная липкая плесень. Она расползалась буквально на глазах. Срочно была созвана экстренная комиссия в составе представителей общественности, архитекторов, мэра города, почётных жителей, членов стрелкового клуба, добровольных пожарников, комитета собачников, соседей и просто случайных прохожих.
В результате сложных философских дебатов – действительно ли это плесень или нам всем просто показалось – церковь прислала рабочих, которые ободрали обои на двух стенах, вычистили и побелили их заново. Две другие стены в той же комнате они оставили в нетронутом, пожелтевшем от времени состоянии с признаками зарождающейся всё той же плесени. Но дышать, несомненно, сразу стало легче.
Или вот другой принцип современной церкви – «На Бога надейся, а сам не плошай». На стене в рабочей комнате мужа образовалось тёмное влажное пятно. Пятно имело странную форму ладони, как если бы сквозь побелку проявлялась форма человеческого тела, замурованного внутри. Нас снова посетила комиссия из трёх человек очень высокого ранга. Походили, покачали головами, удивляясь нашей глупости, и посоветовали завесить пятно ковром, чтоб не было видно. Ковёр в пользование не предоставили.
В душевой кабине в ванной пошёл ржавый налёт по швам, который невозможно было убрать обычными средствами. Комиссия из двух голов укоризненно покачала этими головами в мою сторону, нетерпеливо хлестнула мощным хвостом по гладкой плитке пола и сказала, что надо лучше мыть. «Мыть лучше надо», – медленно и по слогам повторила она, тщательно пережёвывая каждое слово и нескромно намекая на ограниченность