просторная комната. Точнее, на месте бывшей пещеры сейчас расположен вон тот длинный проход, через который мы вошли в эту комнату, а сама комната дальше выдалбливалась в сплошном камне, в котором уже никаких пустот не было.
– С ума сойти! Древние пещерные люди создали такое обалденное жилище. Неужели эти дикари в звериных шкурах могли создать такое совершенство? И неужели они тоже, как и мы с вами, могли мыслить о всеполноте?
– Конечно могли. Они ведь по своей природе от нас с тобой ничем не отличались.
– А когда вообще появился самый первый человек, который начал мыслить о всеполноте?
– Ну так первый хозяин этой земли как раз и был этим человеком. Только я не знаю точно, когда он жил. Знаю лишь, что он пришел сюда более двадцати тысяч лет тому назад – в промежутке времени между тридцатью и двадцатью тысячами. Но когда именно он пришел сюда, мне об этом ничего не известно.
– Тем не менее вам откуда-то известно, что первый хозяин этой земли пришел сюда в промежутке времени между тридцатью и двадцатью тысячами лет тому назад. Не раньше и не позже, а именно в этом промежутке. Откуда вы это знаете?
– Об этом мне сказал дядь Петя – хозяин этой земли, который жил здесь до меня. А ему сказал хозяин, который жил здесь до него. То есть каждый хозяин этой земли рассказывает об этом своему преемнику. Как я тебе сейчас рассказываю об этом. Придет время, и ты тоже будешь рассказывать об этом своему преемнику, а он потом расскажет своему и так далее.
– Почему же тогда нет более точных сведений о том, когда жил первый хозяин этой земли? Если каждый хозяин, начиная со второго хозяина, рассказывал о нем своему преемнику, то как же так получилось, что о времени его жизни приходится лишь гадать и думать: «Когда он жил? Двадцать одну тысячу лет тому назад? Или двадцать пять? А может, двадцать девять тысяч?» По какой причине нельзя более-менее точно сказать, что первый хозяин этой земли жил, допустим, двадцать две тысячи восемьсот лет тому назад или, скажем, двадцать четыре с половиной тысячи?
– Нельзя этого с точностью сказать по той простой причине, что здесь никто не считает время. Вот я, например, могу сказать, что живу здесь больше сорока лет. Но сколько именно – сорок три, сорок семь, пятьдесят или вообще пятьдесят шесть, – я этого с точностью сказать уже не могу. Потому что я не считал. Я просто живу и размышляю о всеполноте. Для меня время безначально и бесконечно. Ведь я не только хозяин этой земли, но еще и хозяин миров, живущий в этом мире. Поэтому для меня что одна секунда, что один час, что один день, что один год, что тысяча лет, что миллион, что миллиард – одинаковы по количеству времени.
– Тогда все ясно.
И тут вдруг мне стало ясно не только это, но и кое-что другое. Я со всей неумолимой ясностью осознал, что больше никогда не вернусь домой и больше никогда не увижу своих родных и близких. От осознания этого мне стало очень тяжело на душе. В первый момент меня даже потянуло сказать дяде Ване, что я хочу домой, и чтобы он нашел