небольшой участок сибирской земли стал своего рода центром нашего мира, потому что он первым впитал в себя силу человеческих мыслей о всеполноте. Столь небольшие размеры этого участка объясняются тем, что человек, который начал первым мыслить о всеполноте, ходил по нему, но не выходил за его пределы. Если бы этот человек, начиная с момента рождения в его голове первых мыслей о всеполноте, никогда бы не выходил за пределы деревни, в которой он жил, то данный участок размером был бы всего лишь метров двести в длину и около ста пятидесяти в ширину. А если бы этот человек, размышляя о всеполноте, ходил бы по всей Сибири, то и данный участок тоже представлял бы собой всю Сибирь.
– Понятно, – произнес я, чувствуя, как моя душа начала понемногу успокаиваться. – Сколько этот человек прошел, размышляя о всеполноте, столько он своим передвижением и начертил силовых линий, из которых образовался участок, ставший центром нашего мира. По-видимому, этот человек не очень любил ходить, когда его мысли были заняты всеполнотой. Наверное, ему, как и мне, в такие минуты больше всего нравилось стоять, сидеть, а еще лучше – лежать на спине с закрытыми глазами.
– Да, скорее всего, первый хозяин этой земли был таким же, как ты, – согласился со мной дядя Ваня. – А вот мне во время размышлений о всеполноте больше всего нравится ходить. Я даже иногда задумываюсь над тем, что было бы, если бы именно я стал первым человеком, который начал мыслить о всеполноте. Мне кажется, я бы намотал столько километров, что центром нашего мира стала бы вся Россия.
– В таком случае хорошо, что не в вашей голове родились первые мысли о всеполноте, иначе в нашей стране могли бы жить только умные люди, – засмеялся я, и дядя Ваня, глядя на меня, улыбнулся и сказал в ответ:
– Это точно. Ни один умный хозяин никогда бы не разрешил дуракам жить на его земле.
Короче говоря, я полностью успокоился и смирился с тем, что мне придется до конца своих дней жить здесь, в глухой сибирской тайге, где до ближайшего населенного пункта примерно триста километров. Конечно, я осознавал, что мое внезапное исчезновение принесет моим родным и близким много скорби и печали. Но также я осознавал и то, что они тоже постепенно смирятся с этим и успокоятся. Они, думал я, будут просто считать меня пропавшим без вести и надеяться на то, что я жив. А лет через десять они и вовсе забудут обо мне, словно меня никогда не существовало в их жизни.
Успокоившись, я внезапно ощутил в себе могучее желание постичь всю бесконечность бытия, постичь то, что называют Абсолютом. И это желание, разрушая на своем пути все ограничения моего ума, стремительно понесло меня туда, где оно должно было сбыться.
Глава вторая
К новым условиям своего земного существования я привык довольно быстро. Уже через пять-шесть дней мне казалось, что я живу в лесу с самого рождения. Ничего трудного для меня в этой новой жизни