развернулась – вихрь движения и ярких красок. Я уставился на бумажку у себя в руке.
– Что это сейчас произошло?
Ченс расхохотался во все горло.
– Чувак, да тебе только что сказали, что делать!
– По-моему, ты прав.
– Сопля ты на палке!
– Угу, но это же свидание с Бекки Коллинз…
Вдруг я тоже невольно расплылся в дурацкой улыбке.
– Знаешь, к чему все это? – Ченс ткнул пальцем в листок бумаги. – Встреча в доме Даны Уайт? Бекки просто не хочет показывать тебе, где она живет.
– Да ладно тебе…
– Ты когда-нибудь видел ее родителей? Или хотя бы машину ее родителей?
– Она ездит на автобусе.
– И не без причины.
– Да у тебя уже крыша едет!
– Сто пудов, чувак. Я тебе покажу.
Мы сделали это после школы. Я не был особо настроен, но Ченс – он как бульдог, когда вдруг заполучит желаемое в зубы. Усевшись справа за штурмана, он завел меня так далеко вглубь округа, что мне показалось, будто это уже совсем другой школьный район. Когда я второй раз заартачился и притормозил, он велел мне заткнуться и просто вертеть баранку. Сказал, что его настойчивость вызывается лишь отсутствием у меня доверия, хотя кто бы говорил – Ченс нередко и сам отличается излишней мнительностью, подвергая сомнению все, что ему говорят.
– Вот эта улица. Сворачивай.
Он имел в виду узенькую улочку между мастерской по ремонту глушителей и заросшим бурьяном пустырем, протянувшуюся между рядами крошечных домиков и жилых трейлеров с грязными двориками. Свернув на нее, я остановил машину. У некоторых домов частично отсутствовала облицовка, а у одного из щелей между досками вылезла теплоизоляционная конопатка, лохматыми космами свисающая во двор на манер высунутого языка. Я подумал о том, насколько уверенной в себе всегда выглядела Бекки, о ее довольной улыбке, когда я пригласил ее на свидание.
– Чего остановился? – спросил у меня Ченс.
– И так далеко заехали.
– Еще три квартала. Уже почти видно.
В трех кварталах от нас все выглядело еще хуже: один дом полностью выгорел, другой был заколочен.
– Ну давай же, чувак! Ради этого мы и приехали.
– Нет, прости.
Я помотал головой, после чего в три приема развернулся и поехал в обратную сторону. Ченс вывернул шею, чтобы посмотреть назад, а потом опять опустился на сиденье, сложив руки на груди. На четырехполосной магистрали я наконец заговорил.
– Ну что, показал, что хотел? Да, улица дерьмовая. Да, она из бедных.
– Ладно, чувак, сваливай себе на здоровье! Все гораздо глубже, но не обращай внимания.
– Ты что, злишься на меня?
– Я просто хочу, чтобы ты знал, во что ввязываешься.
– Да плевать мне, что она бедная!
– А зря.
– Почему?
– Останови машину.
– Что? Зачем?
– Просто останови машину. Просмотри на меня.
Я съехал с дороги и остановился на довольно широком клочке утоптанной красной земли, частично посыпанной гравием. В тени под