отмечают свойства и способности по мере развития, чтобы, когда настанет время, дать ребенку самое подходящее имя. В Гусе, наверное, заметили бы способность быстро находить путь к самому необходимому. Знать направление: это ценится в обществах, где сбережение энергии – вопрос жизни и смерти. Впрочем, так ли это? Почему Гуся сразу думает о нехватке питательных веществ и недостаточно калорийной пище, как только речь заходит о «примитивных народах»? Тощие дети с черными свалявшимися волосами разводят огонь. На снимке в журнале один из них был одет в футболку с витиеватой надписью на груди: Coca-Cola. Еда, одежда, пол, на который можно прилечь. Однако уметь находить дорогу к самому необходимому – не равно владеть им.
Гуся стоит у кофейного автомата и ждет, когда сторож вставит выскочивший из гнезда провод. Она могла бы и сама, но Люда тут же закричала: «Не трогай, не трогай! Там ток!» Как змея в кустах. Ток! Ток!! И он выходит из своего кабинета; Гуся и не услышала бы, если б не всхлип двери. Скрипучие петли и комнаты, в которых слышно все. Люда считает, что открытая планировка лучше: меньше скрипа и стука дверей – но она просто не знает, о чем говорит. Гуся работала в одной фирме (да, да, у нее уже внушительное резюме, у такой юной!) с открытой офисной планировкой. Начальник говорил open space, он был с обратной стороны планеты, точнее – уехал туда ребенком с родителями, потом вернулся сюда уже взрослым, по собственному разумению, так откуда он? Оттуда и отсюда. Еще он говорил: team building, там они учились small talk. Чтобы слова текли ручейком и стекали, как с гуся вода. И open space – это был сущий ад, ибо все говорили со всеми. Хотя было в этом и что-то хорошее, потому что – вот именно, все говорили со всеми. Теперь он у нее за спиной. Гуся не оборачивается: она точно знает, как скрипит его дверь: глиссандо, терция. Ноты не назовет, абсолютным слухом не одарена. Зато видит затылком и спиной, как он там стоит. Может быть, смотрит в стену, но скорее – наискосок и вверх: на стык стены и потолка, на лепнину. Квартира девятнадцатого века, чудом пережившая революцию и советские времена, не разделенная на жилища поменьше. Должно быть, здесь жил советский номенклатурщик. От царского генерала к советскому министру, а теперь помещение снимает бюро лингвистических услуг со слоганом: «Вы знаете дело, мы знаем язык». Стены кирпичные, некрашеные: Люда рассказала, что во время последнего ремонта, прямо перед тем как помещение сняло бюро, под штукатуркой нашли целый ворох прослушивающих устройств. Некоторые хотят владеть информацией еще до того, как она станет новостью. Чтобы сделать из нее новость – или не сделать. Люда утверждает, что первый владелец давал балы в этой огромной столовой, которая также используется как зал для собраний. Гости танцевали вальс и мазурку. Приятно вообразить, жуя лапшу из пакетика и глядя на широкую двустворчатую дверь за его спиной. Хотя чаще всего он обедает в ресторане в квартале отсюда. А что делал здесь советский номенклатурщик: