Люда еще не пришла. Никто еще не пришел. Гуся все равно крадется на цыпочках, не касаясь каблуками пола, к его двери. Глиссандо, терция. Он все еще пользуется бумажными ежегодниками, это хорошо, даже две штуки. Один потрепанный, другой – наверное, для отдельных проектов – почти пустой. Гуся роется в большом кармане кофты, достает увядшую розочку, которую пару дней назад купила сама себе в киоске у метро. На целлофане, в который завернули цветок: No sentiments, only real love. Гуся срывает лепесток за лепестком и кладет пару штук между страницами второго ежегодника. Он найдет их в марте. Остальное бросает в корзину для мусора, которую вынесет уборщица. Она работает так поздно вечером или так рано утром, что даже Гуся никогда ее не видела.
Гуся обедает в бальном зале вместе с Людой. Та рассказывает о посылке от детей, которые живут в Голландии. Она так и говорит: «мои дети», хотя на самом деле – сын и его невеста (так она тоже говорит). Люда одинаково недовольна обоими, как и их посылками.
– Они понятия не имеют, что мне нужно!
– А что вам нужно? – спрашивает Гуся. Люда закатывает глаза. Она пьет свой wiener melange и жалуется, что этот большой город полон машин, а метро все равно забито до отказа.
– И откуда они только берутся? Едут сюда и едут, и машин все больше, и больше, и… ой! – выдыхает она, испуганно глядя на Гусю.
– У меня машины нет, – говорит та, – а приехала я сюда на поезде.
– Я, конечно, не то имела в виду, а только некомпете… Да и отсюда тоже едут, вот дети мои уехали.
Люда смотрит на Гусю, ожидая примирительной реплики. Рот такой же круглый, как глаза.
– Ты с севера, да? – спрашивает она. – Хоть и темненькая.
– Я в маму, – отвечает Гуся. – Она такая… как сосна.
Как сосна? Твердо стоит на каблуках перед хором молодой поросли. Или у плиты, давит обеими руками на крышку, жаря цыпленка тапака или что-то вроде него – уж что есть, из чего есть, на севере всех специй не достанешь. В такие минуты видно, что руки у нее жилистые, как у Гуси. Сосна, растущая в чужой природной зоне, тайно-уязвимая, неукорененная.
– Как сосна, ха-ха… Гуся – что это у тебя за… интересное имя? – Люда слизывает серо-бурую пену wiener melange с верхней губы.
– Августина. Вообще-то Августина, – отвечает Гуся. Бесцельно врать легко и приятно.
– Красивое имя, – одобрительно кивает Люда. – Гуся, у тебя такие интересные мысли. Интересная внешность. И работаешь не покладая рук. Ты и в школе была светлой головушкой?
– Я была темной головушкой.
– Ха-ха! Я и говорю. Далеко пойдешь.
Зачем нужны выходные? Или: если Гуся все равно работает, зачем оставаться дома, где Шива разрушает день? Начиная с самого утра: прыгает, лазит, царапает и портит. Поглощает тишину, гасит фонари. Но усыпить кота – не вариант. Если только обои пострадают по-настоящему – хотя нет, и тогда тоже не выход. Может быть, совсем