мировосприятия и потому утратившим связь с Природой, несвойственна обрядность. Особенно в городских условиях. Конечно, там есть группы религиозных людей, пытающихся оградить своё бытие от кары небесной, но то отдельная каста. Нам, защищённым от стихий толстыми стенами, а от внезапных болезней – скорой помощью, телесные опасности почти не угрожают. Мы начинаем чувствовать свою беззащитность и зависимость от Природы вдали от комфортной цивилизации…
Караван из упряжек (по два оленя в каждой) растянулся по долине реки Токко, сжатой залесёнными склонами, почти на сотню метров. На нартах поверх тяжёлых ящиков с продуктами возвышались более лёгкие спальники, палатки и баулы с личными вещами. Передней упряжкой с самыми сильными оленями управлял Макитов, прокладывая колею для следующего за ним каравана. Он то присаживался на нарты, то соскакивал с них, на бегу командуя упряжкой, отводя её от препятствий и стараясь не допускать остановок, чтобы олени лишний раз не надрывались в глубоком снегу, сдвигая тяжело нагруженные нарты. В середине каравана высовывалась из мехового чехла голова самого маленького участника экспедиции, за которым зорко следила со следующей упряжки монументально невозмутимая мать, а замыкал караван младший помощник каюра. Собаки бежали сзади по свежей колее, либо когда караван выезжал на припорошённый речной лёд, забегали вперёд.
Ну а четверо полевиков с лёгкими рюкзаками за спиной, в которых лежало измерительное снаряжение и запас еды на день, шли отдельной от каравана группой. Каждые четверть часа идущий впереди делал шаг в сторону, пропускал следом идущих коллег, становясь замыкающим, и вместо трудоёмкого «пропахивания» снежного пухляка без усилий скользил по проложенному следу. Такой способ сохранял скорость передвижения отряда. Время от времени они разделялись по двое для обследования распадков и притоков. Если обнаруживался талик (незамерзающий участок русла), то после его расчистки измерялась скорость течения, глубина и ширина потока, отбиралась проба воды, но чаще неглубокие ручьи были либо сухими, либо скрыты под толстым слоем наледи. Но это тоже отмечалось в полевых книжках, и на картах.
Талик
Очень быстро новизна первых дней полевого сезона перетекла в будни. День начинался в утренние сумерки с разжигания походной печки. Занимался этим обычно тот, кого мороз сквозь спальник, опускавшийся к утру ниже двадцати градусов, пронимал сильней. И когда воздух в палатке прогревался, а пар при дыхании становился невидимым, выползали из спальников остальные. Потом после завтрака и сеанса связи с базой, сворачивание лагеря и, перед самым выходом в путь, намётка следующей стоянки; днём – километры снежной целины и речных торосов, измерение больших и малых водотоков с отбором проб; в полдень короткая передышка: «война войной, а обед по расписанию»; ну и под вечер расчистка снега под палатку, распаковка нарт, заготовка дров, ужин и другие хлопоты.
Сказывалась смена