Снаряжение сменило качество, из обузы оно перешло в необходимость, пошло в дело: постановка палатки и переносной печки, распаковка необходимых вещей для приготовления пищи и ночлега, подготовка лыж и походных рюкзаков… И хотя к «полю» примыкают ещё два «сообщающихся сосуда»: упомянутая уже подготовка и обработка материалов (камералка), – всё же полевой сезон – этап центровой, самый интересный, поскольку он знакомит с местностью, таит приключения и стирает белые пятна на картах.
Стандартная четырёхместная палатка хранила ещё фабричный запах, её тёмный брезент сразу выдавал, что расправила она свои крылья впервые. Приземистый покрой, торчащая сбоку печная труба, сильно отличал её от видавшей виды и выгоревшей под солнцем палатки оленеводов с высокими стенками и трубой над входом. С первого взгляда было ясно: палатка эвенков – бывалая таёжница, она не выделялась, как фабричная пришелица, а будто сливалась с окружающим зимним пейзажем.
У палатки оленеводов в начале маршрута
Увидев, что изыскатели закончили перетаскивание «вертолётной» кучи и копошатся у поставленной палатки, каюр позвал:
– Э-э, тойоны, айда чай пить.
Внутри оленеводческой палатки было просторно и тепло, несмотря на мороз. Переносная печка размещалась не в углу, как у пришелицы, а в середине, равномерно согревая все стороны. Пол укрыт свежим лапником, поверх которого вдоль брезентовых стенок постелены выделанные оленьи шкуры. На печке впритык к трубе шумел большой медный чайник, и помещалась закопчённая сковорода, на которой что-то стряпала из теста жена каюра. Рядом с ней на оленьей шкуре сидел раскосый малыш в распашонке и с любопытством взирал на входящих гостей. В ответ на приветствие женщина неразборчиво буркнула и кивнула на расстеленные шкуры, пригласив рассаживаться, а каюр засыпал в парящий чайник свежей заварки и расставил на крышке походного сундука эмалированные кружки, пачку кускового сахара и тарелку со свежевыпеченными кренделями.
– Далече собрались? – спросил он.
– Вверх по реке до Верхне-Токкинской впадины. Точно так же, как полвека назад прошёл здесь с вашими оленями известный исследователь и писатель Ефремов… – примолкнув в ожидании ответа, через несколько секунд Славич продолжил: – потом, когда всё там обмеряем, перейдём на Чару, а от неё повернём в обратную сторону, перевалим в бассейны Алаткита и Кебекты, – пояснил он.
– Дальний путь. Не приходилось мне с геологами по сугробам ездить. Зимой-то как искать? – поинтересовался он. – Все камни под снегом.
– Нам не камни нужны, а ручьи. Мы гидрогеологи. У нас вместо геологического молотка – пешня и вертушка, а вместо пробных мешков – бутылки. Будем измерять: сколько воды из-под земли вытекает, и отбирать пробы на гидрохимический анализ.
– Так вода сейчас замёрзла. Лёд ломать будете?
– Ломать – не строить, – пошутил Сергеев. – У нас на карте отмечены источники, относящиеся к земным разломам,