поставил стакан на стол и внимательно посмотрел на Ари, слегка прищурившись.
– Рабство? – с лёгкой улыбкой переспросил он, будто услышал глупость. – Девочка, ты хоть понимаешь, о чём говоришь?
– Ещё как понимаю! – она почти выкрикнула. – Моя семья… моих родителей схватили и заставили работать, как животных! А вы смеете это отрицать?
Я почувствовал, как воздух в комнате стал тяжёлым. Все взгляды были прикованы к ним. Даже мама, обычно спокойная, выглядела настороженной.
Ульрик наклонился вперёд, его голос стал ниже, но при этом твёрдым:
– Ты уверена, что это была правда? Или ты уверена, что знаешь всё?
Ари замерла, её грудь быстро вздымалась.
– Я была ребёнком, но я помню! – её голос дрожал от гнева. – Я помню их крики, помню, как их забрали.
– А что потом? – Ульрик выпрямился и обвёл взглядом всех за столом. – Тебе сказали, что их заставили работать, правильно? Что их насильно держали, не так ли?
– Да! – Ари резко отодвинула стул, её лицо было красным. – Они не хотели этого.
– Никто не хотел. – Ульрик вздохнул. – Но тогда никто и не хотел умирать от голода. Знаешь, сколько людей приходило ко мне с мольбами дать работу? И знаешь, что я делал? Я давал её.
Она замолчала, её взгляд метался, как будто она пыталась найти подходящие слова.
– Ты не можешь отрицать, что были те, кого забирали силой, – наконец, сказала она, её голос дрожал.
– Ари, – спокойно начал Ульрик, – представь ситуацию. Один стражник на сотню людей. Как, по-твоему, он сможет заставить их работать, если они не хотят? Нет, я не отрицаю, что были исключения, но говорить, что это была система…
Он покачал головой.
– Это была борьба за выживание. Люди сами приносили себя в жертву ради своих семей.
– И ты считаешь это нормальным?! – её голос поднялся на октаву.
– Нет. – Ульрик снова вздохнул. – Но я считаю нормальным бороться за жизнь. А ты хочешь осудить меня за то, что я делал то, что никто другой не осмелился сделать?
Ари тяжело выдохнула, её руки обхватили себя, как будто она пыталась укрыться от воспоминаний. Я заметил, как её пальцы сжимаются, а плечи напрягаются.
– Мы жили в секторе T-24-406, – начала она, глядя куда-то в сторону, мимо нас. – Это было далеко за городом, в лесах. Там был наш дом. Отец, мама, я… Всё было хорошо, пока не пришли люди с оружием.
– Староверы, – тихо сказала мама, её голос прозвучал неожиданно мягко.
Отец нахмурился, бросив взгляд на маму.
– Помнишь, Гена? Мы как-то были там.
Я заметил, как Ари напряглась ещё сильнее, услышав их разговор, и резко перебила:
– Это неважно! – выкрикнула она. – Для меня это был дом. И я его потеряла.
Её слова были наполнены болью. Я почувствовал, как мне стало не по себе, будто я сам оказался свидетелем тех событий.
– Мой отец… – Ари сделала паузу, глубоко вдохнув. – Его звали Ичиго. Он верил, что мы сможем жить вне системы. Но когда началась война, он пошёл в город. Он говорил, что