нетерпеливо махала мне руками. Сколько движений – ненужных, бесцельных. Выход лишней энергии. Лишней… Вот она уже перебегала в числе первых дорогу, принимая недовольные, вызывающие гримасы, когда кто-то оказывался на её пути. Мне вспомнилось, что за рулём она была также нетерпелива.
Влада подбежала и подпрыгнула рядом, принимая счастливое лицо «для меня»:
– Где ты живёшь? – начала без церемоний она. – На нашей квартире тебя нет, на твоей работе ходят разные слухи. Одни говорят – у женщины, другие – погряз в какой-то секте, – посыпались фразы.
Мы неспешно двинулись вместе в сторону центра.
– Ты, надеюсь, не на свидание? – неожиданно остановилась она.
– Нет, Влада. Я хочу на центральную площадь, мои ребята сказали, что сегодня там установили ёлку. Думаю, это красиво.
Она немного растерялась, но потом выразила желание присоединиться. Несколько минут мы шли молча. Я знал, как тяжело ей это даётся.
– Я так была зла на тебя, – начала она, – и это было заключительным кошмаром моих неудач в Европе. Эта злосчастная Греция, мелкая стана сомнительной культуры! Возмутительная неблагодарность друзей, и ещё ты огорошил меня своей новой жизнью!
Среди её слов, разлетавшихся как бисер от стекла, меня зацепила только Греция. И я уже с улыбкой перебирал воспоминания.
– И как можно было вляпаться в такую чёрную полосу?! Я помню, что ты говорил, когда я уезжала, – невзначай вставила она, – и я хотела извиниться, но ты так пугал меня своей «серьезностью». Я много думала об этом. Хорошо, что я не осталась, а то мы бы обязательно поженились и, возможно, уже планировали этих детей, – поморщилась она.
Единственный ребёнок, Влада, была далека от опеки и заботы о ком-либо, в том числе и о себе. Я молчал и даже не имел желания оспаривать её истины. Может быть тогда, до отъезда, но не сейчас.
Она была недовольна своим монологом.
– Я хотела поговорить с тобой, – продолжила она, – поначалу я была зла, что ты не поехал со мной! А потом, ещё и не смогла найти тебя на нашей квартире! Скажи, к кому ты переехал?
– Я живу в гостях.
– Ясно, тебе нелегко появляться там, где мы были вместе, – сочувственно заключила она. – Мне тоже было бы тяжело.
Все поведение Влады выдавало её волнение. У неё была причина для этого разговора и, видимо, веская.
– Ты помнишь, что я не успела вступить в наследство?
Я кивнул, вспоминая ту печальную и глупую историю.
– Теперь, – продолжала она, – пока идёт суд, они не пускают меня в квартиру.
– Почему? – удивился я. Влада была единственной наследницей вполне роскошной недвижимости.
– Понимаешь, когда я уехала в эту злосчастную страну, я взяла все деньги, на всякий случай, и кредитки тоже. И, конечно, я их потратила, – тихо закончила она.
С минуту мы шли, молча, и, не дождавшись моих вопросов, она подвела итог сама:
– В общем,