Америки. Да и большей части всего мира. Прошёл всего месяц с начала апокалипсиса: наступила ядерная зима, снеся оставшуюся треть населения земного шара, оставив только малую надежду на дальнейшее сосуществование людей.
Мы продвигаемся сквозь по покрытым ядерным снегом домам. Она учит меня, как и где нужно ступать ногами, чтобы не провалиться в недра ледяных пучин и не стать ужином для оголодавших моржей. Она говорит, что это не шутка, и я начинаю в это охотно верить. Вскоре мы доходим до нашего общего дома, в самом центре которого лежит неразорвавшийся заряд, боеголовка, упокоенная тут с самого начала так называемой Честной войны. Мы зашли в мою комнату, и всё как сто лет к ряду: тихо, сыро, только не хватает мамы, усердно зовущей меня спуститься на первый этаж перекусить. Я дома.
Становится холоднее, я лезу под одеяло, следом и моя попутчица. Греясь под ним, мы переживаем резкий заморозок, охвативший всё, засыпав вьюгой мелких белоснежных частиц практически всю округу.
Я замечаю, что моя комната сильно преобразилась. Вместо одиноко стоящего пыльного телевизора, теперь стоит книжный шкаф на всю стену. Чуть отогревшись, я встаю его осмотреть – он правда огромен, на его полках много различной литературы, а в длину он заслоняет собою почти всю стену. Всмотревшись в парочку книг, я оборачиваюсь и спрашиваю сестру:
– Как я понимаю, мы держим куда-то курс и уже никогда не вернёмся домой, верно?
Моя загадочная спутница ласково отвечает мне в ответ:
– Похоже так оно и есть. Может, когда-то и вернёмся, но не в ближайшие годы, это точно, если мы их вообще сможем пережить… – она говорит это весьма расстроенным тоном.
Почувствовав горечь от вынужденности покинуть свой дом, мне вспомнился случай, произошедший незадолго до апокалипсиса.
Я с тобой как обычно общаюсь по сотовому. Через час сбрасываю звонок и иду в гостиную. Телевизор включён, по нему идут новости и шумом расходятся по четырём стенам. Подойдя к холодильнику, наслаждаюсь его едва уловимым холодком, после беру из него парочку ингредиентов и сажусь готовить сэндвич. Нож скользит как по маслу, рассекая овощи и волокна мяса в мгновение ока. В один момент я засмотрелся в одну точку, и взмахом лезвия отсек себе палец. Кровь заструилась, но не так сильно, и всё же это повергло меня в состояние шока. Почему-то на этом данное воспоминание заканчивается, и я возвращаюсь в ещё более чудовищную реальность моего дурного воображения.
Там же, в той комнате, я собрал где-то пять книг на свой личный вкус. Самых сокровенных и мною обожаемых. Ещё рюкзак провианта с едой, а также сестра взяла с собой своих вещей, так, по мелочёвке. На дорожку мы решили с ней ещё немного полежать под тёплым пледом. На тот момент мы с ней уже были в верхней одежде, я – в пальто, она – в своей любимой дублёнке, так как становилось намного холоднее, уже было под минус тридцать-сорок и начались мелкие снежные бури.
Схватившись друг