в курсе? – откровенья из прошлого и способности дочери никак не укладываются в моей голове.
– Да, мне нужно разрешение, что-то вроде авторизованного доступа. Мама часто пользуется мной, как видеорегистратором. То посмотреть, где положила ключи от машины, то восстановить в памяти заказы клиентов.
– А Виктория?
Полина отстраняется, закидывает ногу на ногу, скрещивает на груди руки – закрывается от меня.
– Бабушка знает. Но позволила мне только однажды.
– Что ты увидела? – подаюсь вперед в ожиданье ответа. Дочь раздраженно поводит плечом, прикусывает губу и опускает глаза:
– Тетю Полин, мамину старшую сестру, за день до ее гибели.
Ну разумеется! Единственное, чем дорожила Виктория – любимая дочь – гордость семьи, разбившаяся в авиакатастрофе.
Вскакиваю и принимаюсь суетливо ходить из угла в угол. В голове роятся сотни вопросов, но ни один из них я не готов задать вслух. Полина некоторое время наблюдает за мной, а затем вновь берется за рисование. Останавливаюсь и заглядываю в ее блокнот – на листе раскадровка комикса. Общий план – темноволосый мужчина катит в тачке смеющуюся маленькую девочку. Средний план – привлекательная молодая девушка в средневековом платье держит в руках ярко-оранжевую тыкву. Крупный – широко распахнутые глаза – зеленые точно мох, карие как гречишный мед, голубые точно полуденное небо, черные как печная сажа.
– Кто это?
Полина не отрывается от рисунка, добавляя в радужку охристые и серые фрагменты:
– Она снится мне с самого детства. Я зову ее – Повилика.
*
Груженная тыквами тачка резво катилась под гору. Мужчине стоило немалых усилий удерживать рвущуюся вперед тяжесть. Но рядом с его юной спутницей даже сложные задачи были в радость. Он уже не мог как раньше, посадить ее сверху на крупные оранжевые плоды и припустить по склону, не боясь разбиться. Малютка выросла быстро и незаметно, как это всегда бывает с детьми. С веселой улыбкой глядя по сторонам, в ногу с Карелом шла миловидная молодая девушка. В руках она несла большую корзину румяных яблок, из заплечного мешка исходил пряный аромат садовых трав.
– Нас ждет удачный день, отец! – теплый ветер ранней осени взметнул пряди русых волос, и мужчина невольно залюбовался воспитанницей. Он звал ее своим счастьем и светом, даром и радостью, но никогда – дочерью. Пятнадцать лет назад, пораженный находкой, хотел отнести малышку в деревню или пристроить в женский монастырь, но Повилика проявила удивительное упрямство, не желая отходить от Карела ни на шаг. Да и погода испортилась – зачастили дожди, дороги увязли в распутице, а затем обильные снегопады и вовсе завалили подступы к замку. Так они и провели первую зиму вдвоем – вдали от людей, а по весне Карел уже и сам ни за что бы не расстался со смышленой малюткой. Он шил ей платья и пел колыбельные, учил ставить силки на зайцев и куропаток, возделывать огород и молиться. Она же в ответ дарила ему искреннюю детскую любовь и смысл существования. Весной они вместе спускались в село