но промахнувшаяся в прошлый раз алебарда пригвоздила Карела к земле. Стоя на коленях посреди разоряемого во славу короля фамильного замка, поверженный барон-разбойник Мелихер Балаш в последние секунды жизни не отрываясь смотрел на лицо непризнанного сына. И серые глаза, точно такие же, как у незабвенной Анежки, отпускали грехи, провожая в последний путь.
В тот день Карел видел множество смертей и еще больше грубого насилия. Он не смог уберечь от надругательств ни молоденькую прачку, ни добросердечную кухарку, заменившую ему мать. Не спас старого кузнеца и не защитил господина. В израненное тело сознанье возвращалось урывками – то проваливаясь в небытие, то вновь обращаясь к жизни, парень полз, оставляя за собой кровавый след. Инстинкты заставляли искать безопасное место, память подсказывала направление, а судьба внезапно надумала еще потешиться с невезучим. В дальнем углу двора, под сенью крепостной стены разрослись колючие кусты. Ребенком Карел прятался в их гуще от гнева барона. Царапины и шипы казались лучшей альтернативой отцовской плетки. Сколькими слезами он полил корни, сколько жалоб и просьб поведал земле? То знали только молодые побеги, уже давно выросшие в человеческий рост. Вот и сейчас юноша полз в свое детское убежище, не обращая внимания на рану от алебарды, на дыру от пули и десятки других повреждений. Горше всего жег сердце последний взгляд господина, больнее прочих саднили вскрывшиеся и кровоточащие на спине следы недавней порки. Карел не помнил, как добрался до зарослей, забился раненым зверем в самый центр и отключился. Кровь стекала по замершему телу и впитывалась в землю. Псарю снился странный сон, как полуденное солнце вспыхнуло над нападающими и защитниками, расплескало огненные брызги по соломенным крышам, опалило деревянные галереи и из яркого пламени явило сражающимся Пресвятую деву в белоснежных одеждах. Она протянула руки и позвала в мир, где обещано спасение и вечный покой.
*
Юноша пришел в себя опутанный колючими плетьми ежевики, молодыми побегами плюща, белесой порослью вьющейся травы. Затекшее тело не слушалось, нехотя отзываясь на посылы ослабленной воли. Разлепив глаза и прислушавшись к собственным ощущениям, Карел понял, что жив. Небыстро получилось у него освободиться из кокона опутавших растений. Простреленное плечо жутко чесалось. Оттянув ворот заскорузлой от засохшей крови рубахи, парень с удивлением обнаружил тонкую молодую кожу на месте раны. Там, где тело пронзила острая алебарда остался шрам в форме греющейся на солнце вытянутой ящерки, чей тонкий хвост заканчивался прямо под сердцем. Больше не болела исполосованная спина и перебитая в схватке нога выглядела абсолютно здоровой. Удивляясь чуду, Карел выбрался из зарослей. Не иначе, сама Богоматерь, воистину явилась и спасла его.
Смерть, смрад и запустение царили внутри крепостных стен. Стервятники и вороны пировали на трупах. Разграбленный замок зиял выбитыми окнами, обвалившимися после пожара крышами, вонял копотью и разложением. Тело