их, чувствуя, как обжигающий холод мокрого асфальта кусает босые ступни. Прижимаю туфли к груди, словно хрупкое сокровище, и бегу, бегу навстречу мерцающему свету впереди. Слезы душат, но я сдерживаю их, сглатывая горечь. Дождь хлещет по лицу, волосы мокрыми прядями прилипают к щекам, но мне все равно. Подхватываю подол платья, чтобы не споткнуться, ускоряюсь, влетаю на знакомую улицу Ривер-Норт.
И тут, внезапно, адская боль пронзает ступню. Чувствую, как что-то острое, мерзкое разрывает мою плоть, выкручивая каждый нерв. Вспышка невыносимой слабости подкатывает к горлу, грозя обмороком. Прикусываю губу до крови, чтобы не закричать, останавливаюсь, из глаз брызжут слезы. Инстинктивно поднимаю ногу – и вижу его. Стекло. Длинный, темный осколок, торчащий из свода стопы. Паника ударяет в виски, сжимая горло. Нужно вытащить. Сейчас же.
Опускаюсь на колени, асфальт ледяной и мокрый под ладонями. Пальцы смыкаются вокруг осколка – он кажется горячим, будто впитал мою боль. Рывок – и осколок отлетает в сторону. Тело взрывается белой вспышкой. Мир наклоняется, превращаясь в бешеную карусель – фонари пляшут, тени ползут по стенам. Кровь, алая и густая, начинает быстро растекаться по асфальту, окрашивая его в зловещий оттенок. Пытаюсь дышать глубже, чтобы унять дрожь, сковавшую все тело.
– Твою мать…
Дыхание сбивается. Каждый вдох – через зубы, каждый выдох – с хрипом. Боль пульсирует, синхронно с сердцем, напоминая: я в порядке, я в порядке, я в порядке.
Нужно встать. Нужно бежать.
Собрав остатки воли в кулак, осторожно поднимаюсь и в этот момент мимо проносится машина, ослепляя фарами, окатывая меня волной грязной воды из лужи. Вздрагиваю от отвращения и холода, чувствуя, как платье становится тяжелым, липким от дождя и грязи.
– Господи… – выдыхаю, пытаясь унять дрожь.
Вдох и выдох. Вдох и выдох.
– Держи себя в руках, Лилиан, – шепчу я, нервно перебирая ремешок сумочки и сильнее прижимаю туфли к груди.
Каждый шаг по шершавому асфальту – пытка, нога горит огнем, но сейчас боль – лишь отдаленный гул. Мне нужно домой. Пока этот хрупкий мир, удерживающий меня от безумия, окончательно не рухнул. Я балансирую на краю, и еще капля – и я взорвусь.
Знакомые витрины магазинов кажутся кадрами из чужого кино, далекими и нереальными. Но вот, наконец, мой дом. Останавливаюсь у подъезда, ища опору в холодной, шершавой двери, чтобы хоть немного отдышаться. Оглядываюсь, жадно вдыхая влажный ночной воздух – ни души. Только ночь, дождь и я – осиротевшая троица, слившаяся в едином отчаянии.
Проскальзываю в подъезд, и лишь здесь, в полумраке, меня накрывает волна усталости, такой всепоглощающей, что ноги отказываются слушаться. Цепляюсь за перила и начинаю свой мучительный подъем на четвертый этаж. Каждый шаг – маленькая победа над слабостью, над желанием просто упасть и сдаться.
На этаже полумрак, лампочка перегорела, и от этого кажется, будто стены смотрят на меня, следят за каждым шагом. Ковыляю к двери, дрожащими пальцами ищу ключи