которые им не по душе? Ведь сложно создать программу, с которой все бы согласились. Например, в Казахстане был предмет самопознания, в Польше он назывался этикой, в США и других странах – по-другому. Но все они испытывали проблемы с содержанием и отношением к этому содержанию”.
На что она живо ответила: “Так ведь у нас нет строгой регламентации. Это и не имеет смысла, потому что нельзя же описать все возможные проблемы и отыскивать их в каждом ребенке. Они уникальны для каждого случая. Опасений по манипуляции не так уж и много, потому что большая часть собеседующих – это представители общества, а не школы или государства. Любой желающий может подать заявку на разовое или ситуативное волонтерство по темам, в которых он хотел бы участвовать. Более того, мы сами это предлагаем, рассылая предложения людям разных взглядов и профессий. Поэтому общая повестка остается стабильной и понятной родителям. Я читала про ваше время, тогда школьники вообще без фильтрации копались друг у друга в головах. В любом случае, каждый человек, хочет или нет, по умолчанию оказывает влияние на умы младших каждым своим поступком”, – она говорила это, глядя на экран с данными ребенка, с которым нам предстояло встретиться. “Видите все эти отзывы и взаимодействия? Если происходит трагедия, то собирается консилиум для определения причин, где все эти данные помогут нам понять, где мы ошиблись. Ужасно, как в твое время игнорировали проблемы стрельб и суицидов в школах, строили стены и детекторы вместо того, чтобы убирать барьеры между детьми и взрослыми. А ведь суицид – это последний крик истины, когда тебя уже никто не слышит, не замечает твоих проблем. В обществе лжи и масок эти вспышки правды должны были быть на вес золота”, – она отключила виртуальный экран и, мгновение задумавшись, спешно повела нас на выход из кабинета, словно стараясь оставить здесь свое чувство подавленности.
Выйдя в детский коворкинг она устроила нам небольшую экскурсию, объяснив, что из взрослых учителями являются меньше половины. Остальные – это волонтеры, стажеры различных направлений, а также учащиеся из старших классов, собирающие свои часы коммуникации, либо недели рабочей стажировки. Учет взаимодействий для построения тех графиков, что мы видели в учительской, происходил за счет браслета, который носили на руке, либо станций связи – небольшой участок стены со специальной маркировкой, который активировали биометрически. К примеру, когда группа детей заходила на урок, то каждый отмечался на входе в помещение, что позволяло преподавателю лишь выбрать раздел урока и свериться по количеству детей, чтобы никого не упустить. Нередко занятия проходили с преподавателем и несколькими помощниками, особенно при форматах амфитеатра и практики. Это помогало лучше захватывать и удерживать внимание детей, формируя более эффективные группы и мотивируя менее активных на участие, что, в свою очередь, было практикой организации и взаимодействия для самих помощников.
“Через