чуют или когда вольный…
– А взять на зимнике – там зверь вообще себя по-другому ведёт.
– Да они прикормленные!
– Вот возле Курумкана лиса-попрошайка. Всё останавливаются, кидают ей. Поедешь – увидишь, Андрюх.
Завалился ещё один их товарищ, Серёга, со своим приезжим знакомым, очень свойским малым и большим любителем «северов» по фамилии Москалёв, которого все звали Москаль. Серёга зашёл уточнить, едет ли Андрей в город, чтоб ехать вместе. А балагуристый Москаль достал мёрзлых омулей, бутылку коньяка и пачку трубочек:
– Так, мужики, ща упадёте! На Байкале был – меня мужики одной штуке научили.
– Чё за трубы припёр? На отопление маловаты!
– Лёд есть?
– Какой лёд?
– Да кусок обычный. – Москаль показал размер тарелки.
– Да есть, торосины, вон во дворе лежат – сказал Андрей, привозивший на чай голубой курумканский лёд.
– Тащи!
Андрей принёс торосину, Москаль выковырил в ней ножом углубление, расколотил омуля, разложил его вокруг ямки, а в ямку налил коньяка и раздал трубочки:
– Налетай, мужики!
Мужикам, кому нововведение понравилось, кто счёл это материковыми штучками, но главное – чтобы положить льдины, пришлось сделать на столе приборку, и обнаружились уже ненужные чистые листы с Ромкиными подписями:
– Оп-паньки! – закричал Кирюха. – Так-так-так! А чё это у нас такое?
– Не по-хозяйски! – заорали остальные. – Чё это такое – подпися есть, бумага потрачена!
Час прошёл в стараниях, предложениях, прерываемых взрывами ржанья и питьём через трубочки коньяка и самогона. В результате под руководством Андрея появился некоторый документ.
Вообще, письма были Андрюхиным самым рас-коньком, и у него все герои – и люди, и собаки, и налимы с тайменьями писали депеши в «разны инстанции», а корни дела сидели в Ромке, который был законодателем письменного дела в посёлке и вёл долгие тяжбы с налоговыми инспекциями и пенсионными фондами, сутяжничая из-за каждой копейки – ради принципа и удовольствия одновременно. Эффект его посланий состоял в сочетании въедливейшего бюрократического стиля с оборотами вроде: «мине с тремями классами образования», «поморозьте-ка к с моё сопли в тайге» и «ихтиологическа экспертиза». Особенно удавались ему концовки в духе: «шибко на вас надеюсь». Теперь его же оружие было «супротив ево и направлено».
Природоохранному прокурору
…ской области
Петру Сергеевичу Феоктистову
От охотника-промысловика
Калакина Романа Игнатьевича
ПИСЬМО
Уважаемый Пётр Сергеевич!
50 лет занимаюся я промыслом соболя на Севере нашего региона, имею большой опыт рыбалки и охоты, почитаю закон и полагаю, что сфера природопользования требоват социальной справедливости так же, как и все другие областя. Однако существуют силы, которые сводят на нуль подобные убеждения, выверенные трудовыми годами в предельно суровых условиях