на крючок. Ходило очень хватко, красиво – не как в картинах с комбинированными съёмками, где оно двигается с неестественной и будто потусторонней пошаткой…
– Готово? Теперь Бочке скажи, чтоб ехала. Мол, езжай, не жди меня.
– Так, погоди… погоди… – Андрей не успевал за событиями: – А если кто увидит в посёлке?
– Не увидит, – твёрдо сказала Щучка. – Если только Пятьсот у.е. Но решит, что по белой привиделось.
Пятьсот у.е. был один тунгус, прекрасный когда-то охотник, но, к сожалению, наглухо спившийся. Он всё боле к телевизору прилегал и был подкован политически. И во всяких торгах образованный. Мог поймать кого-нибудь на улице и спросить на опохмелку. На вопрос пойманного «сколь?» отвечал, подмигивая: «Пятьсот у.е.» и показывал пальцами знак бутылки.
Андрей опешил от такой осведомлённости.
– А ты откуда в курсе?..
– Работаем, Андрей, – с холодком сказала Щучка, вроде и объяснила, откуда всезнайство, и поторопила в работе.
– Погоди, водилину подвязать надо, чтоб не врезалась.
– Ну подвяжи… Верёвочка-то есть?
– Чё-чё, а верёвочки всегда с собой, – весело сказал Андрей, шаря по карманам.
Буро-ржавая бочка стояла на железных санях – таких же буро-рыжих из вдрызг мокрого ржавого железа, отдающего кислинкой. Андрей отцепил бочку, отогнал снегоходину, промял разворот, два круга сделал, чтоб бочке легче было набрать разгон. Всё-таки первый раз такое дело… Подвязал водилину.
– Чё, пробую?
– Давай! Не волнуйся только. Они это чувствуют… Начнёт тоже дёргаться. Ей главное – без рывков стронуться. Спокойно скажи. Но твёрдо.
– Говорю? Чё, давай пошла, родимая! У крыльца нашего встанешь. Ведёрком звякнешь погромче. Смотри не гони там, особенно на взвозе, – скомандовал Андрюха. – А то вам дай волю… Начнёте фестивалить… Хе-хе… Стопудняк за бугром скроется и там даст топи…
Бочка стронулась легко и ушла в шоркотке полозов. Да брякнула ведёрком, висевшем на крючке.
– Да. Но это при мне только работает, я тебе просто показала…
– А без тебя если?
– В свой черёд… Не торопись… И соберись. Я тебе помогу. Освобожу, так сказать, от хозяйственных забот, только работай… Если что для дела понадобится – пожалуйста. Но в рамках, так сказать, полномочий. Ты, по-моему, не слушаешь.
Андрей и вправду задумался, смотрел всё куда-то вбок. Потом медленно сказал:
– А ты мне поможешь с финалом?
– С каким финалом? Финал у нас один – победа Заказника.
– Да для книжки. Замучился тут…
Андрей всё писал повесть про тайменя с позывным «Батя», которого поймали семь раз. Батя был самый главный в рыбьем Царстве. Огромный, лиловый, с умными человеческими глазами.
– Аааа. Не-не-не! – быстро сказала Щука. – Я же сказала: ведёрки, дрова… В печь пирожок… Бочки на бережок… А с финалом – по собственным каналам!
– Да почему?
– Смысл теряется.
– Да как так-то?
– Да так. Ты пишешь, чтоб лучше стать. Путь пройти да измениться