гитары и гармони. А в припевах балалайки подхватывали монументальным и разлётно-долгим порывом.
Жутко в поле, в лесу ещё жутче,
Жёлты листья на чёрной воде,
Осыпаются с треснувшей кручи
Камни сами собою – к беде.
Старый бор кособок и нестроен,
Взгляду колко от снежной крупы…
То глухарь, то обугленный корень
Промелькнёт на изгибе тропы.
Улететь бы отсюда немедля —
Тесно в небе от пущенных пуль.
И на шею кидаются петли
На изюбров, лосей и косуль.
Всё ольшанники, гари, болота —
И по гарям седой иван-чай…
Хоть бы песенный встретился кто-то,
А не то пропаду невзначай.
Певица или тот, кто с ней записывал песню, видимо, желая придать больше гладкости в рифмовке, заменили в стихотворении Антипина две строки – во второй и в последней строфах. В оригинале стихотворение Антипина выглядит так:
Жутко в поле, в лесу ещё жутче,
Жёлты листья на чёрной воде,
Осыпаются с треснувшей кручи
Камни сами собою – к беде.
Старый бор кособок и нестроен,
Где дубы, что пойдут на гробы?
То глухарь, то обугленный корень
Промелькнёт на изгибе тропы.
Улететь бы отсюда немедля —
Тесно в небе от пущенных пуль.
И на шею кидаются петли
На изюбров, лосей и косуль.
Всё ольшанники, гари, болота —
Этот Богом затерянный край…
Хоть бы песенный встретился кто-то,
А не то пропаду невзначай.)
Пошёл проигрыш, и Андрей запел в тон:
И на зимнике та же пропажа
Нет покоя ни после, ни до…
Я б, Серёг, без твово экипажа
Подъезжал бы давно к Докедо!
Я наелся бы там до отвала,
Дрых бы, вытянув обе ноги.
А пока только ночь у штурвала
Да тоннель обступившей тайги…
Андрей ехал, то подотпустив Серёгу, чтоб не слепить ему по зеркалам, то догоняя и видя залитый светом сахарно-меловой задок «дэлики» с горящими сквозь снежный налёт фонарями. В Докедо приехали звёздной ночью, когда ушёл морочок, звёзды засияли очень близко и ясно, и нарождающийся месяц светился яркой и недвижной синевой. Был разбитый КамАЗами отрезок с колеями, потом очень накатанный и широкий кусок и, наконец, спуск. И красный огонь антенны, и запах дымка, и огни внизу, горящие ярко и равноправно-родственно со звёздами, словно звёзды были такими же здешними, как окна кочегарки и лавчонка с надписью «Фактория».
Следующий день был не менее трудовым. Утро началось с картины, показывающей странное притяжение зимника. Едва поднялись в гору, как увидели прямо на зимнике двух глухарей, один из которых улетел, а другой продолжал смешно перебираться по комьям отвала, опустив хвост и голову и сделавшись по-куриному длинно-обвисшим. Потом чёрные, как капли, косачи сидели