быть! Не может… Значит, утро вечера мудренее!
По хмельному правилу всверливания в предмет он упёрся теперь в свою рассчётливость и продолжал в неё вглядываться, а она, множась, играла слоями и восхищала…
– А ты всё-таки телефон запиши, – негромко сказала Эльвира.
Это «ты» добавило такого блаженства, что Андрей не только записал номер, но и набрал Эльвиру.
– Ну и напиши, что это я. А то у тебя, наверное, много девушек…
– У меня память отличная…
Андрея развезло, и он решил уходить.
– Эльвирушка, спасибо за гостеприимство. Надеюсь, собачка в поряде… Вы очень красивая женщина.
– «Ты».
– Ты – очень красивая женщина.
– Спасибо, – сказала она отчётливо. – Я тебя отвезу…
– Да не надо, – пытался возражать Андрюха, – я сам дойду…
– Да куда же в таком виде-то… Я не могу тебя так отпустить.
Большой немецкий чёрный автомобиль с левым рулём тракторно тарахтел дизелем, распространяя сытый, чуть с кислинкой запах. Андрей сунулся было в левую переднюю, но, увидев руль, чтоб не обходить, рухнул на заднее сиденье, где попросторней.
10. Беда не ходит одна
Проснулся он ещё в темноте, как и рухнул – в рубахе… Первые секунды в голове было мягко и пусто. Потом мерно и тяжко застучало. Каждый удар отсекал новый разворот его вчерашних подвигов. Погоня на санях за Петром Матвеичем. Поиск дамы с собачкой. Собачка. Приближающаяся женская фигура. Глаза Эльвиры. Обретение. План Щучьей приворожки.
Начинало рассветать, и Андрей лежал в оцепенении, боясь оторвать голову от подушки – чугунный шар грозил срывом с крепежа. Не шевелиться… Свет не включать.
Был у Андрея старинный метод приёмки ночных свершений: к примеру, какими бы прекрасными ни казались стихи, написанные поздним вечером, он всегда ждал утра для поверки. Так что давай иди сюда, мой план на утреннее утвержденье… Н-да… План-то хорош… Но самое страшное, что надо всё Щучке рассказать, потому что она наверняка знает и чувствует… И что тогда делать с Эльвириными губами, чуть приоткрытыми… и такими близкими, что слышно её дыхание…
Я абсолютно спокоен и моя сила в недвижности! Сейчас всё решится. Андрей замер. Ну что? Раз, два, три! Он протянул руку к тумбочке. Потом отдёрнул. Потом собрался с духом, снова протянул, пошарил – и похолодел: на тумбочке лежал только телефон. Андрей вскочил и вывернул наизнанку все существующие карманы. Зеркальца не было. Выскочил на улицу, изрыл весь снег. Вернулся, попил минералки. Прилёг и какое-то время лежал, пока ротором вгрызалась в голову огромная зверь-машина. И тут раздался телефонный звонок и прозвучал нежный до придыханья и торжествующий голос:
– Андрюша, ты у меня зеркальце обронил.
– Да т-ты чё… – похолодев, просипел Андрей.
Андрей сел на снегоход и поехал к Эльвире.
– Здравствуй-те.
– Заходи…
Зашёл. Не хотел начинать