можешь помочь – они изменили своё мнение о тебе. Теперь они несут твою заботу с собой, как огонёк, который можно спрятать в ладони, когда жизнь становится слишком темна. И даже если одна свеча гаснет… пусть и столь рано, и даже не по твоей вине – это не значит, что напрасны были все другие зажжённые тобой свечи.
Она склонила голову.
– Ты в праве горевать и чувствовать вину. Это нормально – это реакция любого адекватного человека – тупой вопрос "а если?…" который повисает в воздухе, который бьёт чугунной кувалдой по башке, когда необратимое, страшное, горе уже произошло – и никакая магия уже не поможет бедняге. И не поможет тебе, столкнувшейся с этой душевной болью – пусть ты и знала её мимолётно. Но не взваливай на себя груз всего мира. Не надо. Мир сам по себе – безжалостен. А ты – одна из тех, кто делает его хоть чуть-чуть мягче. Давай попробуем толкнуть в Совете речь, замолвить словечко, чтобы виновных, кто её надоумил, довёл, нашли и наказали? Это последнее, что мы можем сделать для юной Лианы Тарен. Давай попробуем сами покопать. Пусть я её даже и не знаю – я не могу просто оставить то, как по тебе ударила новость, которую принесла я этим прекрасным утром, словно грязный вестник смерти. Прости меня, за дурную весть. Но ты бы всё равно узнала бы о ней в Совете – весь город гудит об этом, как пчелиный улей.
Я благодарно кивнула подруге, скомкано улыбаясь ей. Камень, нет, скала, гора на душе дала нормальную такую трещину – мне стало действительно легче. У Эльсы, по долгу службы, был прекрасно подвешен язык. Даже в таких печальных ситуациях она могла за две секунды утешить человека. Но всё равно – дело Лианы (если это именно она действительно была у меня вчера в лавке, я всё-таки прахова оптимистка, всегда верила в лучшее) я просто так не оставлю – думаю, это нам сегодня обязательно необходимо обсудить с Хаэлем – слишком много страшных событий за один день, это нетипично для Иль-де-Вирела. Слишком много плохих вещей. Что будет дальше? Что произошло? Словно сами небеса насмехались над Шарденом, наслав на него годовой объём неприятностей за один день. "Сегодня температура воздуха – плюс пять, ветер – семь-девять метров в секунду, осторожно: ожидаются обильные осадки в виде годового объёма предательств и самоубийств".
Слова Эльсы совсем не были приторным бальзамом для души. Они были солью – честной, грубой – но всё-таки солью, на рану, которую я сама себе растравила своим чувством вины. И в этой соли всё-таки было утешение. Было признание, которое всплыло в абсолютно неожиданной ситуации. Было то, что я так долго себе не позволяла: не быть виноватой во всём.
Но, согласитесь – когда случается самое страшное горе – угасает человеческая жизнь, как свеча от внезапного порыва ветра… ты садишься и прокручиваешь в голове моменты "а вот если бы я здесь заметил…", "а может, надо было поступить так…", "а если бы мы вместе сделали это… ", "ох, если бы я только знал…». А еще – конечно, всепоглощающее, жуткое, необоснованное чувство вины, которое может само по себе довести до петли человека. На самом деле, абстрагируясь от