хищника, осторожно подбирающегося к жертве, уже зная, как та будет дёргаться в капкане. Ника ощутила, как волны напряжения сгустились, словно воздух вокруг начал дрожать, предвкушая что-то обратимое – или бесповоротно страшное.
Она следила за ними, не мигая, не шевелясь, с тем холодным вниманием, которое вырабатывается только после столетий – вниманием того, кто умеет ждать и знает, когда именно надо нанести удар. Дэмиан знал, что нельзя обратиться без согласия. Он понимал правила. Он боялся. Всё, что он делал – это отчаянная попытка провести линию под сделкой: получить согласие, пусть и вымученное, пусть и ложное, но формально чистое. И в этой чистоте он надеялся спрятаться от наказания.
Лилиана колебалась. Ника чувствовала, как в девушке ещё звучит остаточный шепот влечения, иллюзии, страха быть потерянной. Но вместе с этим пульсировала новая, чуждая ему сила – остаток поцелуя, маяка, внутреннего пробуждения, которое пока ещё не оформилось в ясное понимание, но уже давало ей право сказать: нет. И она сказала.
Её голос был тихим, неуверенным, но в нём прозвучало главное – остановка.
– Нет, Дэм. Извини. Я больше не хочу быть такой, как ты. Не сейчас.
И в эту секунду, едва слова коснулись воздуха, словно нарушив все внутренние запреты, Ника увидела, как его аура вспыхнула – не светом, а безумной, липкой яростью. Дэмиан сорвался, не думая. Он навалился на Лилиану, схватил её за горло и швырнул вниз, прижимая к холодному граниту набережной, будто мог таким образом вернуть контроль, вернуть прошлое, вернуть власть.
– Что ты сказала? – прошипел он в ярости
Она задыхалась, пальцы хватались за воздух, за ворот, за его запястье. А Ника поняла – нужно действовать. Она вызвала тех, кто должен этим щаниматься, но только они пока не появилимь. Она знала: именно сейчас он пересекает границу. Ещё миг – и не останется ничего, кроме мертвого тела молодой дурочки, а значит все ее усилия пропадут вупустую. Она решила показаться и заговорила:
– Глухой, что ли? – её голос раздался в тишине, отчётливо, как удар по стеклу. – Девушка чётко ответила на твой вопрос.
Он вздрогнул. Отшатнулся. Лилиана осела на парапет, хватая ртом воздух, а Дэмиан, забыв про неё, поднял голову. Его взгляд увидел ту, кто помешал.
Ника сидела на парапете, как ни в чём не бывало, с пилочкой в руке и видом человека, которому наскучила вся эта сцена задолго до кульминации. В её облике не было ни пафоса, ни позы – только усталость. Сложившаяся веками, впитавшая в себя всё: кровь, ошибки, чужие молитвы и собственные падения. Только в голосе осталась живая сталь.
– Пшел вон, крыса, – сказала она, не меняя выражения лица. – Пока до тебя не добрались те, кто уже начал охоту. Может, сумеешь протянуть ещё парочку суток.
Он понял. Вздрогнул. Назвал её тварью, как если бы слово могло укусить сильнее клинка. Он прыгнул – как зверь, загнанный в тупик. И в этом броске не было угрозы. Только паника.
Но её уже не было там.
Она стояла позади. Её движение было мягким, как перекат ветра.