изделия из кузницы выразил крайнее недоверие по поводу функциональности коньков, кои представляли из себя перекрещенные скобы, загнутые книзу. На что Степан Запарыч степенно отвечал, что, мол, «не извольте сумлеваться, имел консультацию с заграничным специалистом, усё будет в полной сатисфакции!»
И вот, после пятого часа мучений, исцарапав и вскрыв весь лёд на центральной городской луже, купец выбился из сил. Усевшись в сугроб и достав флягу с импортным напитком устойчивой крепости (названия у напитка не было, потому как туда сливались все жидкости, имеющие горючее свойство, которые только Абздыхину удавалось найти в странствиях), купец крякнул, запрокинул голову, и смачно побулькав, утёр окладистую бороду. Затем, так же с чувством рыгнув, убрал флягу в карман и задумчиво произнёс:
– Чавой-то Запарыч напутал. Что за консультант такой, ипонский, ему советов насоветовал, грелку ему в грызло?
– Да, ваше купечество, боярыни Родниной из вас явно не выйдет, – услышал купец тоненький, и как показалось ему, знакомый голосок, – А грелочку-то, вы бы себе лучше запихали, да не в грызло, а в калоиспускательное отверстие, чтоб геморрои там всякие с простатитами не мучали, и вообще, не хрен на технический прогресс пенять, коль ногами криво заточенными выродились!
Рядом с купцом, на снегу, сидел косоглазый хомяк, завернутый в шкуру другого хомяка и явно пребывающий в подпитии.
– Ах ты, титька тараканья! Уж не тебя ль я на корабле лаптем гонял, фауна иноземная?
– Меня, гражданин купец, меня. А я, видите ли, незлопамятный оказался. Даже вот конёчки для вас, Степан Запарычу справить помог.
– Вот оно что! Значит, ты и есть тот специалист из Ипонии? Так ты, стало быть, надо мной шутки шутковать вздумал, хрючья твоя душонка! – Абздыхин снял с ноги валенок и запустил им в хомяка.
Валенок со свистом пролетел над головой Кукиша и баллистической ракетой скрылся на заднем дворе Акимки Кривого, охотника. Несколько секунд было тихо, затем раздался выстрел и дикий вопль попадьи. Кукиш и Абздыхин, забыв взаимные обиды, не сговариваясь понеслись на двор к Акимке Кривому.
Тот сидел посреди двора на чурке для колки дров, удивлённо хлопая глазами. В руках у него была ещё дымящаяся берданка, рядом валялся абздыхинский валенок, а по двору носилась, дико визжа попадья, держась обеими руками за сдобно-ягодное место. Купец Абздыхин, мгновенно оценив ситуацию, аки коршун бросился на попадью, содрал с неё юбку и запихал по самое «нехочу» в большой сугроб. От удивления попадья притихла.
– Ох ты, ять-переять, – запричитал Акимка Кривой, охотник, – прости, матушка, не со зла я, сам не знаю, как вышло-то!
Возникшую было паузу заполнила попадья, опять разразившись неимоверным криком сокрушительной децибелности. В унисон ей вторил Акимка Кривой, охотник, рвя на себе волосы и стучась головой о чурку.
– А ну цыц всем! – скомандовал зычным басом купец Абздыхин. – Что за ледовое побоище тут у вас?
– Дык,