соображений, ее дядюшка в самом деле через несколько дней умер, и ей уже не было смысла туда стремиться.
За прошедшие месяцы (а зима в тот год выдалась ранняя) я заметил, что письма из Лондона сильно расстраивали матушку, хотя чем именно, она не говорила.
Близились Святки, и, возвращаясь домой с вечерних прогулок, мы с матушкой и Сьюки встречали обычно компании христославов – местных мальчишек и музыкантов из церковного оркестра со своими инструментами; обвешанные рождественской зеленью, они ходили из дома в дом (не заглядывали только в наш) и выпрашивали в награду за пение засахаренные фрукты и мелкие монетки.
Однажды поздним утром, за несколько дней до Рождества, щекочущий запах корицы, имбиря и гвоздики заманил меня в кухню, где миссис Белфлауэр терла пряности и взбивала яйца для рождественского пудинга – предназначенного, разумеется, не для ближайшего, а для следующего Рождества. (Судьба распорядилась так, что в первый раз в моей жизни мы ели этот пудинг без нее.)
– Не поможете ли мне замешать в тесто чары? – спросила она, указывая на небольшую кучку монеток и мелких предметов на столе.
– Хорошо, – отозвался я без особого восторга, хотя в прежние годы обожал это занятие; теперь же я немного из этого вырос.
– Помните, нужно загадать желание? Но только одно. И никому о нем не рассказывать, а то не исполнится.
– Ну да, помню. Но вот что, миссис Белфлауэр, не могли бы вы сейчас досказать мне ту историю?
– Какую, голубчик?
– О том, как Момпессоны обманом завладели землями семьи Хаффам. – Увидев в ее глазах недоумение, я добавил: – Помните, Джемми Хаффам оставил без наследства собственного сына, Джона?
– Вот теперь вспоминаю, голубчик. Вот только приведите мне на ум, докуда я дошла?
– Джемми должен был убить своего отца, потому что взял деньги взаймы у Старого Ника.
– Ага, помню-помню. Так вот, когда Джемми явился к нему за деньгами, Старый Ник говорит: «А что дашь в залог?» И Джемми в ответ: «Разве что свою душу». «Беру, – говорит Ник, – но только ты еще человек молодой, ждать мне придется, глядишь, лет пятьдесят, поэтому придется тебе добавить, а иначе денег не будет». Ну и, одним словом, потребовал Старый Ник: «Пиши законное завещание, чтобы, если не вернешь деньги, мне и моим наследникам досталось твое имение».
– Потому что его дети все равно будут приходиться Джемми внуками, так ведь?
– А как же, голубчик, – рассеянно согласилась миссис Белфлауэр. – Я сейчас добавлю муки, и тогда можете бросать туда монетки. «По рукам», – говорит Джемми. И тут Старый Ник ему: «Но у тебя есть сын, Джон, если ты его отстранишь от наследства, он может обратиться в суд. Поэтому нам надо подписать такой договор, чтобы никак его было не нарушить». Сочинил он такой договор, и Джемми подписал его собственной кровью.
– А потом убил своего отца, – воскликнул я, – примешав яд к вину (тут я уронил в тесто потертый шестипенсовик), – и тот в муках скончался.
– Все верно. Его крики были слышны по всему большому дому и даже долетели до Хафема.
– Это тот самый дом,