его встретили, он предупреждал, что припозднится, – вмешалась Сьюки. – Он стоял у гостиницы, держал лошадей одного джентльмена.
Я увидел, как она вынула из кармана какое-то лакомство, разломала на кусочки и отдала младшим братьям и сестрам, которые жадно на него набросились. Перехватив мой взгляд, она слегка покраснела и отвела глаза в сторону.
– Не хотите ли чашку молока, мастер? – спросила старуха. – Это от нашей коровки, мы пасем ее на общинных землях.
Стараясь по возможности не раскрывать рот, я помотал головой.
– Побереги кусочек для Гарри, матушка. – Сьюки вложила что-то ей в руку.
Так это была ее мать! А я принял ее за двоюродную бабушку Сьюки.
– Останешься, дождешься тетушки? – спросила старуха.
– Нет, нам с мастером Джонни пора, – ответила Сьюки, к моему облегчению.
Я встал и, с неприличной быстротой попрощавшись, направился к двери. По дороге я заметил в руке одной особенно грязной девочки что-то очень похожее на миндальный торт, который мы с матушкой ели за чаем и половину оставили.
Снаружи я обратился лицом к холодному ветру и втянул его в себя, обжигая глотку и легкие.
Глава 9
Мы шли меж живых изгородей, ярко расцвеченных ягодами боярышника, любовались барвинками и голубыми, похожими на звездочки цветами мирта, но, правда, ранние подснежники искали безуспешно. По дороге я размышлял о том, что недавно видел. Воровать очень нехорошо. Я поднял глаза на Сьюки, которая, против обыкновения, помалкивала. Но слишком много было в ее семье голодных ртов.
– Сколько у тебя братьев и сестер, Сьюки?
– Семь, – ответила она.
Мне показалось, что это очень много.
– А еще будут, как ты думаешь?
Она обратила ко мне большие глаза.
– Моего отца уже пять лет как забрали, мастер Джонни.
Вновь наступила тишина, я размышлял.
Мы дошли до Оффланда, маленькой деревушки за Овер-Ли, и на обратном пути так замерзли, что приходилось отогревать дыханием онемевшие пальцы. Вблизи деревни я осмелился спросить:
– Почему мы не срежем путь?
– Срежем путь? – Когда Сьюки поняла, о чем я говорю, у нее округлились глаза.
Летом мы часто ходили по заросшей тропе через кладбище. Но одно дело было сворачивать туда солнечным летним днем, а другое студеным зимним вечером, да еще и в канун святого Фомы!
И все же Сьюки колебалась недолго.
– Давайте срежем! – воскликнула она. – Я не боюсь.
К тому времени, когда мы через задние ворота свернули на большое заросшее кладбище, уже сгустились сумерки. Стена там была разрушена до основания, потому что участок за церковью давно стоял заброшенный и никто о нем не заботился. Тропа терялась в траве, поэтому мы вскоре с нее сошли и вынуждены были плутать в подлеске, натыкаясь время от времени на спрятанные надгробия.
– Ох, не дело это, мастер Джонни, гневить мертвых, – прошептала Сьюки, опередившая меня на несколько ярдов. – Зря нас сюда понесло.
– Не