желудка. Мой друган недовольно покачал головой и спросил:
– Первый раз что ли?
Охотник утвердительно кивнул. Без лишних вопросов: откуда? Кто? Как? Рассупонились и быстро разобрались с добычей.
– Мне не утащить все, возьмите себе, сколько хотите! – предложил парень.
– Да столько тебе и не съесть – пошутил я.
Василий отложил для нас гармонь13 и переднюю ногу, отрубил губы. Остальное погрузили на парня, повесили сверху ему на плечи старенькую двустволку и разошлись:
– Бывай!
– Спасибо вам мужики!
– Вот и мы с мясом – подвел итог Василий.
День действительно выдался удачный: полтора десятка белок, норка, попавшаяся в капкан (небольшая – европейка, коричневого цвета) и приличная доля мяса.
Вечером у избушки порубили ребер, набили приличную кастрюльку и поставили на печку преть, предчувствуя сытую, бессонную, всю в разговорах и историях ночь. Ногу и остатки ребер привязали на тросик и опустили в прорубь – пусть промываются, да и не на глазах.
У славян ноябрь считался всегда самым трудным, студеным месяцем. Месяцем общения с предками, с потусторонним миром. В этот месяц человеку была необходима помощь от его покровителей. В последнюю неделю ноября начинался праздник Доли или Судьбы.
С долей и судьбой у нас было все в полном порядке.
Зима
– Не спать! Проснись!
Истома во всем теле не давала сосредоточиться и вернуться в реальность. Да и тела как такового и не было – были проблески хлипкого неустойчивого сознания, которые на мгновения определяли местонахождение моего эго. И это местонахождение было, скорее всего, ЗДЕСЬ, а не где-то в другом мире за гранью бытия.
– Да проснись ты! – темное пятно надвинулось на меня и больно залепило пощечину, вторую. Толи от боли, толи от сотрясения головы мозг начал загружаться, сознание прояснилось на короткое время.
– Вась… Ты? – спросил чужой голос.
– Да я, Валька, я! Просыпайся!..
– Бархатов!.. Друг сердешный, где мы?
– Ну, вот и всё – заговорил… Вставай – помогу, цепляйся за меня.. Ноги чувствуешь? – вопрос прозвучал в пустоту. Меня опять не было.
На Николу зимнего задавило морозами. Двадцать восемь днем – ночью далеко за тридцать. Всё по народной поговорке: Никола загвоздит все, что Савва не замостит. Проверял работу Варвары и Саввы.
Всё пространство было проморожено насквозь, жизнь прекратилась. Птиц было не слышно и не видно, зверье залегло пережидать морозы. Луна только начинала зарождаться. Ночь, казалось, наступала сразу после обеда, без объявления вечера – накрывала черным, плотным шатром, разукрашенным бесчисленными бело-голубыми звездами, огромными, такими близкими и такими не доступными. Звезды часто срывались с неба и медленно скользили к земле, волоча за собой промерзшие хвосты. Можно было успеть загадать не одно желание.
На севере подрагивали