этих людских бесконечных лавин
возьму, подержусь за железо…
Оно утешает меня простотой
и сдержанной мощью покоя.
Хватило бы силы остаться собой,
связавшись, громада, с тобою.
Тут и семена, чтобы в землю попасть,
в полёте друг с дружкой пластались…
Хватило бы мужества не забывать
ту почву, где корни остались!
Там денно и нощно составы идут,
там шлак и кипрей по откосам,
и весело, переходя виадук,
попасть в тёплый пар паровоза…
Там воздух сияющий тише течёт
близ бедных, изношенных нервов,
там каждой копейке ведётся учёт
в хозяйстве у пенсионеров.
Я робкая, гордость держу как копьё —
но как старомодно оружье!..
Как мне сочетать простодушье своё
и, город, твоё равнодушье?
Как будто в больнице, глотаю молчком
твой выдох, зевок твой гигантский,
я с нюхом звериным, с волшебным зрачком,
с хребтом своим сильным крестьянским.
Хватило бы правды – не бросить копья,
и воздух дарёный не хаять…
Вольфрамовой нитью судьбина моя,
закрученная, полыхает…
«Весь день разъезжает вокруг наших мест…»
Весь день разъезжает вокруг наших мест
гроза на телеге порожней,
и столько деревьев столпилось окрест,
что книгу читать невозможно.
На радость мне эта обитель дана,
где травы растут сквозь ступени.
И можно часами следить у окна,
роман положив на колени,
как ливни находят волна за волной,
и тихо душа моя ахнет,
что в этих лесах всё равно как в парной
распаренным веником пахнет…
И то, что я вечно одна и одна
не повод для горькой кручины.
Я счастлива – и молода и вольна —
пребуду до самой кончины.
Так слушай людей и живи меж людей
мудра, как Царевна-лягушка…
О птицах, сбирающих пух тополей
невзрослая молвит подружка —
уже одуванчиков день ото дня
что́ мыльных шаров на полянках…
Так жалко, что песни поют без меня
родные на дружных гулянках!
«В двухъярусных лесах, взращённых человеком…»
В двухъярусных лесах, взращённых человеком,
в скрипучем корабле дано мне нынче плыть,
на местных поездах летать по лесосекам
и, словно под столом, в глуби лесов ходить.
А по ночам глядеть на небо как на диво
и наблюдать в печи биение огня…
как странно я живу… и так неторопливо,
как будто Вечность есть в запасе у меня!..
Я вижу вольных псов внимательные взоры
и страждущих старух покорные глаза.
Я замечаю, что тесовые заборы
изъедены дождём, горючим, как слеза.
И, видимо, к письму в окно стучится птица,
за рамою