я подошел к нему близко, и он ушел. Я рассказал ему о синеглазых.
– Вот как.
Я крутил в руках леденец. Лик замолчал и откинулся на спинку скамейки. В моей голове зарождались мысли и заполняли ее целиком, не давая мне покоя. Я хотел расспросить Лика об этом месте подробнее, а когда открыл рот, мой голос точно застрял в глотке, сдерживаемый едва ощутимой перепонкой. Мне захотелось выпить чего-то прохладного, чтобы протолкнуть ее и снова заговорить. Я облизнул пересохшие губы, на которых еще оставалась липкая сладость вишневого леденца, который я держал в руке.
– Если ты не будешь больше этот леденец, я доем его, – сказал Лик. Я отдал ему плоский кругляш, и он сгрыз его так же быстро, как и предыдущий. Мне на колени упала легкая картонная коробочка пачки сигарет. Я повернулся к Лику, он сказал «раз уж ты не любишь сладости» и похлопал меня по колену. Я закурил. Я курил очень долго и держал сигарету в руке до тех самых пор, пока пепел не начал обжигать кожу моих пальцев. Я затушил окурок о подошву ботинка и выбросил его.
– Послушай, если хочешь, в следующий раз я мог бы проводить тебя туда, я имею в виду, заправку. Я мог бы быть там с тобой.
– Что? Разве это возможно?
– Конечно.
– Тогда обязательно сделай это.
– Я познакомлю тебя со своими приятелями. Они часто бывают в таких местах, возможно, от них ты мог бы узнать много полезного.
Мы договорились встретиться на следующей неделе. Пачка сигарет, подаренная Ликом, осталась в моем кармане.
Дома погруженный в молчание брат беспрестанно кликал мышкой и с невероятной скоростью щелкай клавишами клавиатуры, сидя за ноутбуком. В другой комнате Ольга делала покупки в онлайн-магазине. Дома было тихо, и это не давало мне покоя. Я направился к себе и высунулся в окно. Где-то совсем рядом пищали котята, должно быть, в одном из этих подвальных окошек, что источали тепло по периметру всего дома. Их жалобный писк был громким, его слышали люди в соседних домах, но должно быть, все окна были закрыты из-за холода, или же, люди были настолько бессердечными, что не желали прийти им на помощь. По тротуарной дорожке шуршали шины детской коляски, которую толкал кто-то, обутый в обувь с низкими широкими каблуками. Я взял свою флейту. Возможно, если я сыграю, это успокоит котят, подумал я. Едва я начал играть, как где-то вдалеке зашумел поезд. Он несся с огромной скоростью, тягая за собой набитые углем или щебнем составы. Железнодорожные пути находились совсем не в том направлении, откуда раздавался звук. Возможно, этот поезд был пассажирским. Котята все не унимались, так что я снова заиграл. Я играл довольно долго, несколько совершенно разных мелодий, среди них были грустные и веселые, медленные и быстрые, я даже сыграл одну колыбельную, но писк крохотных созданий становился все жалобнее и громче.
От стен дома пахло сыростью. Я отложил флейту и закурил. Дверь моей комнаты была заперта, и поскольку брат был занят работой, я решил, что он не заметит. Крепкие сигареты,