Все военные, независимо от чина, подлежали высшей мере наказания – смертной казни через расстрел, как только находились доказательства подобного. Однако, не желая бросать тень на «священную корову» – офицерский корпус, – царь предпочёл этих доказательств не обнаруживать, а увидел в поступке Л. Корнилова чистый, неподдельный героизм.
Сразу же оценив по достоинству, попавшую к ним «птицу», австро-венгерская разведка поместила Л. Корнилова под арест. После двух неудачных попыток побега, не приведших к ужесточению режима, Л. Корнилов нашёл сообщника из числа чехов – помощника аптекаря Ф. Мряка, – который и оказал ему необходимое содействие при побеге. В июле 1916 г., когда первоначальная паника, вызванная Луцким прорывом, уже давно утихла, Л. Корнилову, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, удаётся побег.
Здесь никоим образом не ставится вопрос об измене Л. Корнилова – наоборот, я уверен, что это был храбрый лично и преданный России генерал, хотя и лживый, к тому же ставящий личную карьеру превыше всего. Однако легко заподозрить, что его просто использовал противник в своих играх – ведь наградив уже пленённого Л. Корнилова, царь был бы вынужден возвысить бывшего комдива, когда тому удался побег из плена. Личные и профессиональные качества Л. Корнилова в такой ситуации сыграли бы весьма дурную службу русской армии, как впоследствии и случилось. А. Брусилов, которого Л. Корнилов в 1917 г. «подсидел», сменив на должности главковерха, прямо называет того интриганом, «сильно повинным в излишне пролитой крови», так как многие вещи он делал, не задумываясь. А. Брусилов не применяет слово «безмозглый», видимо, только по причине воспитания, однако же именует Л. Корнилова «вредным сумасбродом».
Так или иначе, после возвращения из плена Л. Корнилова тепло приняли и дали под командование 25-й корпус. Вскоре его призывает Николай II, решивший назначить его, по причине надвигающегося восстания, командующим Петроградским военным округом. Несмотря на отречение царя, Л. Корнилов всё же вступил в должность – и даже арестовал (!) царскую семью. Что ж, должность превыше всего – этот лозунг, видимо, был путеводной звездой генерала Л. Корнилова на протяжении всей его жизни.
Впрочем, Петроград, где солдаты отказывались отдавать ему честь, быстро утомил героя – и тот вернулся на Юго-Западный фронт, чтобы принять 8-ю армию. Здесь-то, превосходно осознавая, чем ему грозит дальнейшая «демократизация» армии, бравый генерал-лейтенант и принялся за формирование «ударных» частей. Капитан М. Неженцев из разведотделения стал его верным соратником, приложив все необходимые усилия и недюжинный талант для того, чтобы установка на обучение частей, пригодных для атаки эшелонированной обороны противника, трансформировалась в санкцию на создание личной армии. Преданные лично своему командарму и благодетелю, «корниловцы» превратились в один из символов разыгравшейся впоследствии Гражданской войны. То были отнюдь не лихие «чистильщики окопов» годичной давности, которые, следуя вплотную за огневым