за мной! Здесь делать нечего.
– Позвольте, г-н пристав, он мне нужен, заявил приказчик.
– Я говорю вам, – за мной идите, – настаивал пристав, и грозно притопнул ногой на урядника, выходя из дверей.
Произошла пауза.
Приказчик уговорил урядника остаться у него.
– Скинь этот мундир, надевай сюртук, сказал ему приказчик.
– Да разве это возможно? – вопросил тот.
– Теперь мы хозяева, оставайся у меня, ну их совсем со всей их службой.
– Не могу, надо же мне честь-честью отойти: оружие, да бумаги сдать.
– Успеешь ещё, цело всё будет.
Урядник подумал немножко, затем, махнув рукой, снял с себя шашку и мундир, напялил вместо него сюртук своего приятеля приказчика и стал исполнять его приказания. Родные Акима Петровича, озадаченные таким неожиданным для них исходом дела по наследству, перешёптывались между собою и исподлобья поглядывали на своего супостата. Между тем в спальне усопшего происходило омовение его тела, которое вскоре вынесено было в залу и положено на стол. К вечеру пришёл батюшка с причтом и отслужил первую панихиду, на которой из родственников Акима Петровича были только две старушки.
По окончании панихиды, молодой наследник значительного состояния пригласил священника в особую комнату, в которой на столе кипел самовар: туда пришёл и размундированный урядник, который и занялся угощением чайком.
– Что это, кажись, лицо мне твоё знакомо? – обратился к нему батюшка.
– Как же! Мы с вами видались, – ответил тот.
– Где бы это такое? Ах, ты, Боже мой, память-то у меня слаба стала….
– Я к вам несколько раз заходил.
– Ба, ба! Ведь ты в урядниках, кажись, служил?
– Да-с, и теперь пока на службе нахожусь.
– Батюшка, рекомендую его вам, как дорогого моего приятеля, и прошу полюбить его, – сказал бывший приказчик.
– Весьма рад добрым людям. Ну, как же теперь? Пожалуй, для невесты-то квартирка тебе и не понадобится: в своём доме можешь её поместить, – улыбаясь, обратился отец Михаил к жениху.
– Конечно, так, но всё-таки спасибо вам за ласковое слово. Знаете, как «дорого яичко к Красному дню», так дорого было мне ваше согласие. Я никогда не забуду его и постараюсь, чем могу, отплатить вам.
– Я тобой и так доволен.
– Нет, позвольте, я в долгу не останусь, только обвенчайте нас.
– Сказано слово, а оно у меня олово.
– Ну, и спасибо вам, – целуя руку у батюшки, – произнёс молодец и передал ему два четвертных билета.
Батюшка принял их с великим смирением и, уложив в карман подрясника, возблагодарил дателя низким поклоном и сказал:
– Дай Бог царствие небесное Акиму Петровичу! Старик знал, кому оставить своё достояние, и ничуть в том не ошибся. Завтра в восемь часов я буду у вас.
– Не откажите, гроб будет готов.
– А погребение когда думаете совершить?
– На третий день, батюшка, по уставу церковному.
– Ну, а теперь пока до свидания, – протянул священник, выходя из-за