на песке. Папа пытался отвлечь меня, но я все равно увидела. Тело девочки. Оно лежало на мокром песке лицом вниз. Вокруг шеи обмоталась жасминовая гирлянда, цветы запутались в волосах. Я не видела лица и не знала, та ли это девочка, которую мы видели в день нашего отъезда из Пномпеня. Вряд ли. Мало ли девочек, продающих жасмин? Однако я запомнила ее голос, и сейчас он звучал в моей голове: «Новогодний жасмин! Новогодний жасмин!»
Несколько «красных кхмеров» подняли тело и бросили его в кусты, а потом вытерли руки о листья, точно выкинули дохлую рыбину. Подошли еще солдаты и стали подгонять нас. Девушка-солдат толкнула маму с криком:
– ВПЕРЕД! БЫСТРЕЕ!
Радана крепче обхватила маму за шею и завопила от испуга. У нее на запястье, как браслет от сглаза, была повязана красная лента.
– ВПЕРЕД! – вторили девушке другие солдаты. – БЫСТРЕЕ!
Папа взял меня на руки, и мы вслед за толпой принялись карабкаться по песчаному берегу, за которым начинался темный лес.
Солдаты вели нас сквозь лес. Растения щетинились шипами, острыми, как металлические зубцы, деревья напоминали якшей – гигантских часовых, охраняющих вход в тайный мир. Мама вскрикнула – то, что она приняла за ветку, вдруг ожило и уползло прочь. Папа остановился, чтобы смахнуть с руки огромного скорпиона. Откуда ни возьмись на нас выскочил дикий кабан, и солдаты принялись стрелять в него. Пули не задели зверя, испугавшись шума, он скрылся в чаще.
Мы шли вперед, обливаясь потом, шли, несмотря на палящий зной, голод и жажду. На закате мы снова вышли к воде и только тогда поняли, что пересекли остров. Сперва я приняла воду за океан – я никогда не видела таких больших рек, да и глубина здесь, кажется, была намного больше, чем в Меконге. Однако папа сказал, что это по-прежнему Меконг. Показав на горевшие вдалеке огни, он пояснил: те, что ближе к нам, скорее всего, баржи и рыбацкие лодки, а те, что дальше, – городки и деревни на противоположном берегу. В темноте даже огни казались одинокими и печальными. Там, должно быть, обитают одни лишь скитальцы-преты, подумала я. И нас хотят отправить к ним.
Впереди проступали очертания огромной деревянной лодки размером с дом. На таких, пояснил папа, обычно перевозят скот – поэтому в ней так много места и нет окон. Вот только вместо скота на ней собирались перевозить нас.
– Не волнуйтесь, – заверила нас папа. – Переправа займет всего несколько минут.
Глядя на эту громадину, напоминавшую гроб, я боялась, что не выдержу и секунды внутри.
На палубе с факелами в руках стояли «красные кхмеры». Факелы пылали ярко-рыжими гребнями, выбрасывая в небо клубы черного дыма. В воздухе пахло горящей смолой и сеном. Этот запах заглушал все остальные, и хотя река была прямо перед нами, я не чувствовала ее. Тени и отсветы скользили по поверхности реки, переплетаясь друг с другом, как духи воды в ожидании ночной трапезы.
Нам пришлось выстроиться в очередь. Солдаты ничего не говорили, лишь толкали всех, сердито бормоча. Они казались моложе