горы
Гнал их голод в путь.
Тащится за ними горе,
И с дороги не свернуть…
Ванька пел с душой. «Други» слушали песню и не заметили, как к ним сзади подошли управитель с князем. Князь, маленький, седовласый, управителя рукой придержал, не мешай, мол. И когда Ванька допел, сказал:
– Славно поешь.
Мужики повернулись, по тканому золотом камзолу поняли, что перед ними сам хозяин, вскочили.
– С таким голосом тебе не тоску наводить, а народ веселить надо, – сказал князь.
– Так он и вселит, – признался Демид. – Скоморохи мы, ваша милость. – И тут же засомневался, нужно ли было говорить правду. Благожелательный взгляд князя вызывал доверие, но взгляд взглядом, а что человек при этом думает, не известно. Зачастую от правды только вред.
– Скоморохи? – Князь повернулся к управителю. – Что ж ты их в корабельщики записал?
– Так не сказали же, Павел Николаевич.
– Определи их на постой в людскую, в субботу покажут людям свое искусство, – решил князь. – К лодке староста пусть других поставит.
Демид вздохнул с облегчением: обошлось, не прогнал князь, напротив – приветил.
3
Мужики устроились в барской людской с удобствами. И пока в сытости развлекали байками дворовых, слух о скоморохах разнесся по селу и дошел до приходского священника. Священник был молод и честолюбив. Стремясь заслужить одобрение епископа и получить приход в большом городе, даже не женился. Появление в селе скоморохов воспринял, как удачу: появилась возможность привлечь к себе внимание начальства. И стал смущать прихожан.
– Скоморохи есть оборотни, – говорил он. – Сатане молятся, на освященных кладбищах бесовское действие народу являют. Забыв Бога, сходятся вечером на улицах, богомерзкие пляски устраивают, скверные крамольные песни орут, личины зверей на себя накладывают. И велено иерархами нашими их изгонять из сел, а бесовские бубны, гудки и хари звериные отнимать и жечь.
Управитель сообщил о речах священника князю.
– Дурак наш поп, – усмехнулся Павел Николаевич. – Дремучий, как пень замшелый, на триста лет опоздал родиться. Сейчас даже сама императрица театр при дворе держит. Ладно, при случае поговорю с епископом, пусть растолкует болвану.
А священник не унимался, продолжал свои речи. Уже и князя ругать начал. Скоморохам стало неуютно ходить по селу, – бабы глаза опускали, проходя мимо, мальчишки кидались комьями грязи. Задумались о том, чтобы покинуть Ям. Но управитель удержал.
– Не обижайте его милость, – сказал. И пообещал денег за выступление.
Поскольку днем тепло, устроили представление на берегу у лодки. Народу пришло много, но не все, на некоторых слова священника подействовали. Для князя поставили кресло. Павел Николаевич явился со всей своей дворней.
Скоморохи укрылись в сарае, развязали свои мешки, достали маски, водрузили их на головы, вывернули полушубки мехом наружу, надели на голый торс. Ванька привычно намазал рожу углем, прицепил рога. Медведь и козел под звуки бубна и звон колокольчиков выскочили