с седьмого класса всё можно, – девушки снова переглянулись, подмигнув одна другой.
– А давайте, я нарисую звёзды! Я умею, я в стенгазетах…
– Да нет, они уже есть – у Зойки.
Прозвенел оглушительный звонок где-то совсем рядом, в самое ухо. И он тоже был… не такой. Праздничный, фанфарный, несущий сверхдобрую весть: «Ура! Новый урок. Новая жизнь!»
Эльфов будто и не было. Звонком сдуло.
«Хорошо им говорить: „Разденься!“. Да в этой своей форме, в дурацком чёрном фартуке я буду здесь хуже белой вороны в чёрном фартуке. Как дурацкая ворона другой дурацкой школы. Это же специально старались, придумывали – девочек одеть так, будто они не девочки, а личинки коллектива, тьфу! – элементы, то есть, безо всего. Чтобы ни намёка на грудь, если вдруг ей вздумается расти, на талию, хоть на какой-нибудь изгиб…»
И гардеробщица здесь человек как человек, без жутковатого халата, в жакете и юбке в крупную клетку по моде. «Ой, сменка!..» А она: «Можно и без неё, снег ведь чистый в такой мороз». Ей и вопросов никаких задавать не надо, сама всё растолковала: куда идти, как найти кабинет завуча. Немало тут околачивается желающих попасть в эту школу. Ясно как день – берут сюда самых-самых… избранных.
Марина Марковна как раз оказалась в своём кабинете, а не на уроке. И сразила окончательно: своей непохожестью на всех известных до сего завучей. Во всём не понуром, не учительском: в самую стужу платье и туфли одинакового, редкого по теплоте, цвета – персика со сливками. От этого и лицо казалось полным тепла и сплошного блага: благожелательности, благородства, как в кино про графов и графинь. И осанка, будто с прежних картин.
Одна картина, кстати, висела у неё за спиной, в центре стены. Не Владимир и не Карл на их законном месте! Человеческая фигурка там всё же была, но совсем небольшая – маленькой светловолосой девочки, выходящей на крыльцо из дома – как в море. Море цветов и деревьев в цвету огромного пышного сада.
Подойдя к своему столу, завуч указала Ане на кресло тёмного дерева рядом с ним. Да, уж лучше той было присесть. И не забыть закрыть рот, невольно раскрытый от изумления и… восхищения.
– Какая самостоятельная. Одна, без родителей? – с явным одобрением спросила Марина Марковна.
Речь звучала мягко, бархатисто, улыбка добавляла удовольствия слышать её голос. Даже не черты лица, а именно эта улыбка: по щедрости предназначенная миру и тебе в этом мире, делала её схожей с бесподобной душечкой Мэрилин. Губы цвета персика двигались энергично, как видно, по профессиональной привычке работать над произношением.
– Они на работе, – ответствовала ученица еле слышно, переведя взгляд с чудесной картины на очень светлые, легко уложенные локоны живой леди. Возможно, она была мамой нарисованной девочки и задержалась в прихожей, надевая шляпку, когда дочь уже вышла на крыльцо.
– Ясно, – сказала завуч, усаживаясь на своё место, держа спину по-балетному прямой.
– Ну что же, набор на следующий учебный год ещё идёт, но желающих