черти, то рот, разрываемый на части несущимися галопом лошадьми, то мясник, отрезающий ему язык, а то и вовсе гильотина. Так продолжалось почти месяц.
Теперь уже любая пища вызывала острые приступы, словно во рту и голове взрывались салюты и фейерверки. В конце концов, Шарлю пришлось перейти исключительно на бульоны, поглощаемые через соломинку. И ему меньше боли, и младшим братьям – сестрам с матушкой больше мяса и овощей достанется. Старый проверенный дедовский метод – одно движение кузнечными щипцами, и ты здоров – был бесполезен. Определить, который из семи зубов правой половины верхней челюсти повинен в бесконечных терзаниях хозяина, Шарль не мог. А перспектива остаться без всех семи в свои девятнадцать лет молодого человека не прельщала.
Стылая осень, а затем и ранние зимние морозы лишь усугубили дело. Шарль пробовал спать сидя, а затем и вовсе потерял надежду на покой. Разум его стал туманиться, реакции притупились, образовалась общая слабость в теле, что не лучшим образом сказывалось на работе. И без того скудный заработок стал еще меньше, отчего уже вся семья перешла на постные бульоны и пресный хлеб. Кошмары из сна превращались в кошмары наяву.
Будь у семьи Шарля деньги, он бы смог навестить доктора Виардо, имеющего зубоврачебный кабинет через два квартала, и славящегося своим мастерством на весь Париж. Однако же бессмысленная гибель старшего брата на полях далекой Московии лишила семью единственного кормильца и поставила ее на грань выживания. Восстановившийся в своих правах монарх отменил пенсии вдов и сирот по утрате кормильца, пусть жалкие, но все деньги. Шарль бросил учебу в университете. Хилый от рождения, юрист-недоучка вряд ли мог рассчитывать на приличную работу и достойный заработок. Да и бывшая приверженность покойных отца и брата Наполеону сейчас отнюдь не играла Шарлю на руку. Единственным шансом на спасение стал владелец кузнечной мастерской на окраине, в коем еще с юных лет теплились нежные чувства к матери Шарля, мадам Жоли. Так бывший блистательный студент, подававший надежды, превратился в мальчика на побегушках. Однако Шарль не жаловался, благодаря судьбу хотя бы за этот кусок хлеба.
Боль не отступала ни на минуту. Мучения стали столь невыносимы, что в один злосчастный день побороли совесть и загнали в угол сознания все приличные манеры и страх, заставив несчастного Шарля украсть кошель с деньгами. «Вот вылечу зубы и отработаю, все до последнего су отработаю» – думалось тогда Шарлю.
Кабинет доктора Виардо блестел чистотой и благоухал как аптечная лавка. Молодая девица в белом чепчике и опрятном чистом переднике, слегка присев в знак приветствия, проводила Шарля в смотровую и усадила в кресло. Доктор, бегло осмотрев рот пациента, лишь недовольно поцокал языком.
– Да, молодой человек, запустили вы себя. Шестерку и пятерку удалим так, а вот передний зуб, думаю, придется менять на протез.
– Протез? – Испугался Шарль. – А из чего протез?