чувствую – а прежде
Грудь ароматом сладких трав дышала.
Пошли своё дыханье, чтобы полночь
Его с моим дыханием смешала.
Для женщин много создано хвалений,
Но для тебя таких хвалений мало.
В полях любви все жницы преклонились
Перед снопом, который ты связала.
Кто принесёт мне тот бальзам чудесный,
Чьим ароматом плоть твоя дышала?
Молчит твой голос, только помнит сердце,
Как песнь твоей походки в нём звучала.
И в день восстанья мёртвых, если Вечность
Вернёт живущим то, что смерть украла,
Мне душу возврати: уйдя с тобою,
Она назад дорогу потеряла.
Пошлёшь ли другу весть или забудешь
Тот час, когда судьба нас разлучала? —
Вернись скорее к очагу родному,
К порогу, где любовь тебя встречала!
Сион
Сион, спроси о тех, чья плоть страдает,
Но дух среди руин твоих витает:
Об узниках твоих – их всюду в мире
Тревога о тебе не покидает.
И плач их по тебе росой Хермона
В твоих горах пустынных выпадает!
Твоих скитальцев вижу возвращенье —
Их арфой голос мой сопровождает.
Названья «Пениэль», «Бейт Эль» святые,
И «Маханаим»[4] сердце повторяет.
Там царствует Шехина[5], там Создатель
Тебе Ворота Неба отворяет.
Не солнце, не луна – там Слава Божья
Тебя и днём и ночью озаряет.
Да изберёт душа моя то место,
Где свет Творца для избранных сияет!
Ты Трон Святой, ты Дом царей – зачем же
Бесстыдный раб в нём нагло восседает?!..
Кто даст бродить мне там, где сам Всесильный
Глазам пророков вечный Лик являет?!
Где крылья взять, чтобы лететь к ущельям,
Чей вид разломы сердца исцеляет?!
Паду я на лицо, приникну к камню
Земли твоей: она благословляет.
Хеврон увижу древний, где величье
Могильных плит отцовских вдохновляет.
И Ор-гору[6] увижу, где могучий
Огонь святого факела пылает,
И Аварим[7] – с него твои долины
Увидел тот, чья слава ослепляет.
Бальзам и мёд – вот запах неизменный
Земли твоей, и он не иссякает.
Приди, душа, босой к обломкам Храма,
Где запустенье сердце рассекает.
Где скрыт Ковчег, где злато херувимов[8]
Незримым блеском всё ещё сверкает!
Зачем мне звон монет, когда проклятье
Венец твой царский скверной покрывает?
Как есть и пить, когда собачья свора
Погибших львов останки разрывает?
Зачем мне свет: чтобы смотреть, как мясо
Орлов в вороньих клювах застревает?
О чаша скорби! Меньше будь немного!
И так душа от горя изнывает!
Израиль