будет в поряде, отвечаю.
– Ладно, буду, – как можно нейтральнее ответил Вилен.
– Ну, бывай, сосед, – Паха поставил пустую чашку на стол и протянул широкую и сильную ладонь для рукопожатия. – Не провожай. Раз устал, иди ложись спать. На днях заскочу. До встречи.
– Давай, Паха, будь, – не вставая, Вилен пожал протянутую руку.
Через секунду в коридоре хлопнула входная дверь, английский замок лизнул своим стальным языком запорную рамку, нырнул в ее отверстие и крепко за нее зацепился, заступив на ночное дежурство. А Паха, выполнив свою миссию, нырнул в декабрьскую морозную ночь.
Вилен подлил себе заварки и остатки кипятка из чайника, надкусил пряник и задумался. Встречаться с Седым ему совсем не хотелось. Глеб Седой, а «в миру» Глеб Иванович Денисов был вором еще старой, как говорили, нэпмановской традиции и «смотрящим» за замоскворецким районом. Нет, Вилен его не боялся, он давно знал Седого. Внешне это был обычный советский гражданин, не имеющий ничего общего с распространенным среди простых обывателей стереотипом уголовника из кинофильмов. Вилен знал, что это умный и справедливый человек, хотя и живший по своим, неизвестным большинству советских людей, законам – законам жестоким и опасным.
Кроме того, Вилен однажды помог Седому не сесть по ложному подозрению, когда по просьбе Николая участвовал в расследовании одного убийства. Седой был благодарен за это и по возможности всегда помогал Вилену, если тому была нужна помощь. Но одно дело сидеть за письменным столом в своей квартире, строить хитроумные дедуктивные конструкции и воплощать их в жизнь с помощью верного друга Николая с его милицейской корочкой в кармане и табельным пистолетом под мышкой, другое дело – самому идти «на темную сторону луны», где отношения между людьми строятся на иных принципах, правилах и законах. Ты там представитель совершенно другого мира, человек с другой планеты, с вечным пренебрежительным клеймом «фраер», ты изначально вне их «закона», а значит, ты всегда для них потенциальная жертва. И поэтому закон, по которому живет вор Седой, всегда будет выше человеческих чувств человека по фамилии Седов. Вилен это понимал, но выбора не было. Это была его инициатива, он сам обратился к Пахе, он сам приоткрыл эту дверь в темный мир, он сам привел в действие часовой механизм опасной машины со множеством колесиков и шестеренок, которые не всегда останавливаются по первому требованию главного механика, даже такого авторитетного, как Седой. Вилен это отлично знал. Но он знал и другое: расследование для него – это его воздух. Только это давало ему ощущение свободы и полной жизни. Это тянуло его, как наркотик, как страсть. Это вбрасывало в его кровь гигантские порции адреналина. И встреча с Седым тоже будоражила, тоже по-своему возбуждала.
– Может, оно и к лучшему, – сказал он вслух, а про себя подумал: «В конце концов, встреча с Седым не помешает, он что-нибудь дельное обязательно подскажет. Глеб умный. Тем более хвататься в расследовании все равно пока не за что… – Его взгляд упал на неубранную пачку