урка по кличке Фрунзе.
Ода монотеизму
В междуречье Чёрной и Белой Вольты
Лежит стольный город Уагадугу.
Моя terra incognita сделана из красного дерева, терракоты
И тополиного пуха, летящего сквозь фрамугу.
Гомогенизированным Логосом, разлитым в бутыли пятнадцатью унциями,
Торгуют на всех углах разбитные малые в грязных шортах и майках.
Свободные дискуссии в городе перемежаются публичными экзекуциями,
О которых предупреждают глашатаи в тюбетейках на таратайках.
Пасха. Крашеным яйцам дорогу прокладывает кулич
В форме восьмёрки, пропитанный ямайским ромом.
Всё моё детство меня сопровождал майский жук, которого я называл Кузьмич.
Доктор Стаккато вздыхал и лечил меня бромом.
В разбитом предплечье таится сумрак пережёванных и выплюнутых богов.
Дайте мне одного, от которого я бы погиб
Мотыльком с воображеньем Икара.
И, надетый на вилку его рогов,
В Царствие Небесное вошёл бы я, как входит в рот маринованый гриб
После стопки огненного нектара.
Резонанс
В колыбели качаемое матерью дитятко начинает слагать стихи —
Сие явление, уважаемая, именуется резонансом.
В порнофильме, не долго думая, заняли господина завхоза, сексуального гения от сохи —
В открывающий фильм титрах это было представлено дополнительным пикантным нюансом.
Пьяная фрейлина, упадая под стол, попыталась прикинуться
Исполняющей книксен или какой-либо этикетом положенный реверанс.
Знаку плюс, невзначай развалившемуся на два знака минуса,
Приписали в отчётности проявившийся дисбаланс.
Резонанс в наших ищущих смысла и жаждущих лета душах
Возбуждает оборванный дервиш, в рассветном тумане танцующий контрданс.
Дед Саид выбивает неведомый ритм на потрёпанных, старых баклушах
И выходит через невидимую секретную дверцу в космический транс.
Инопланетные особи после такого события дружно западали к нам в герметических клизменных грушах —
Это тоже, действительно, не иначе как резонанс!
Прикладная лингвистика
Эвенкийский язык мне давался с трудом,
Я его изучал, шевеля языком,
Я язычником зычно глаголом эвенкским вибрировал
И верлибром его на бумаге размеренно реверберировал.
Я правителей Рима ругал языком Суахили:
«О, во что вы мой город, исчадия зла, превратили!
Отвернитесь и спрячьте свои непотребные хари», —
Говорил-выговаривал им диалектом бихари.
Эвенкийский язык мне давался с огромным трудом,
А кыргызский язык дался проще мне, чем эсперанто.
Я кыргызку мою благодарно слюнявил алкающим ртом
И лизал её солнечный зад языками восточного банто.
Дверь