обронила она позже, – будет доставка.
– Ты хочешь сказать, – посуровел мистер Рэнсом (то был давнишний камень преткновения), – что, как ты надеешься, магазин будет доставлять заказы на дом. “Глядишь, будет доставка” означает, что заказы – дело рискованное: захотят – доставят, не захотят – не доставят (что, впрочем, тоже было верно).
– Как бы то ни было, – парировала миссис Рэнсом, – он открыт до десяти вечера.
– Он может себе это позволить, – сказал мистер Рэнсом. – Наверное, никому не платит. Я предпочитаю “Маркс и Спенсер”.
Вообще-то говоря, она тоже. Но однажды она заглянула к Энверу, потому что ей захотелось к обеду манго, в другой раз купила себе папайю; конечно, не бог весть какое геройство, но все-таки отступление от правил – робкие шаги в сторону неведомого, о чем она, слишком хорошо знавшая своего мужа, благоразумно не распространялась.
Друзей у Рэнсомов было мало, гостей они звали редко – мистер Рэнсом твердил, что людей ему хватает на работе. Но в тех редких случаях, когда миссис Рэнсом, встретив кого-нибудь из знакомых, отваживалась признаться, что они пережили настоящий ужас, к ее великому удивлению, неизменно выяснялось, что все знают, что такое кража, по собственному опыту. И хотя ни одна такая история, как понимала миссис Рэнсом, не была столь необъяснимой и чудовищной, как их, с которой, по чести говоря, все эти совершенно заурядные кражи не шли ни в какое сравнение, никто из знакомых решительно не замечал разницы и лишь пережидал, пока она доскажет свое, считая, что это неизбежная прелюдия к их собственному рассказу. Она поинтересовалась у мистера Рэнсома, обращал ли он на это внимание.
– Да, – коротко бросил он в ответ, – считается, что в кражах нет ничего особенного.
Разумеется, так оно и есть, однако, в этом он уверен, – не в столь невероятных, всеобъемлющих и грандиозных, как эта.
– Украли всё, – посетовал он Гейл, своей многолетней секретарше, – всё до нитки.
С Гейл, высокой, унылой особой, у которой не было, по его выражению, “всех этих глупостей” – иначе говоря, женственности, чего мистер Рэнсом терпеть не мог, – он обычно находил общий язык. Будь Гейл попроще, она бы посочувствовала мистеру Рэнсому, и дело с концом, но, подобно всем остальным, она пустилась вспоминать историю собственного ограбления, приговаривая: “Удивительно, что это случилось только сейчас”; почти всех ее знакомых уже давно обокрали хотя бы раз, а ее свояка, мозольного оператора из Илфорда, так того обчистили дважды, причем один раз грабители вломились в дом, когда все сидели перед телевизором.
– Почти неизбежное следствие подобного происшествия – эмоциональный шок. Проявляется он по-разному. Часто после грабежа выпадают волосы – да-да, а вот у моей сестры началась жуткая экзема. И заметьте, – не унималась Гейл, – одни мужчины.
– Что одни мужчины? – не понял мистер Рэнсом.
– Воры – одни мужчины.
– А женщины