искусно расшитое золотым орнаментом, прятало тело от многочисленных женских глаз, испуганно блестевших в тенях величественных мозаичных арок. Безжизненная рука с перекошено застывшими пальцами только и виднелась на мраморной плите, украшенной чудесными арабесками. Бархатный свет витых ламп и фонарей отражался в рубиновом перстне, что уже начинал прожимать набухавшую мёртвую плоть среднего пальца.
Один разбитый кувшин лежал рядом, в крови, которая растеклась от головы усопшего и начала спекаться. Цветочный узор плиты мутно выдавался в тёмно-багровой луже. Запах смерти разносился вокруг, придавая терпкому, пропитанному маслом пачули местному воздуху, едкую, вонючую ноту. Сказочные цветы в ажурных вазонах, источающие дурманящий аромат, её пока приглушали.
Волшебная музыка из глубины роскошного дворца, способная очаровать дивной мелодией самого искушённого слушателя, теряла здесь свой чувственный, сладкий шарм. Тут и там слышался взволнованный шёпот, тут и там кто-то беспокойно вздыхал, тут и там кто-нибудь да искал себе уголок потемнее…
– О Боги!
Голос прокатился эхом в просторе помпезного двора и рассеялся в немой тишине. Женщины в пёстрых платках, что толпились рядками вдоль белых мраморных стен, все как одна, обратились будто бы в камень. Только глаза, устремлённые на мужчину, неведомо как возникшего незаметно, выдавали жизнь в этих застывших статуях.
– Этот перстень… Не может быть!
Около сотни внимательных взглядов наблюдали, как коренастая фигура стремительно поспешила к фонтану. Чёрный платок, ниспадающий капюшоном, раздувался при каждом порывистом шаге и открывал изумлённое, бледнеющее лицо. Свет скользил по начищенным застёжкам кожаных ремней на жилете и переливался в драгоценных камнях на рукоятке кинжала, что хлопал по штанам, словно подгоняя.
Мужчина остановился у трупа – зленные глаза смотрели ошеломлённо. Он присел на корточки и приподнял край покрывала, что уже утратил гибкость от корки засохшей крови.
– О Боги! – Рука отпустила ткань, мужчина быстро поднялся, в рядах женского сонма некоторые испуганно ахнули.
Мужчина прикрыл рот тыльной стороной ладони, закрыл глаза и полушёпотом забормотал под нос. Отдалённая музыка заглушала тихие звуки. В томительном ожидании женщинам удавалось создать суету, даже не двигаясь и не переглядываясь. Все напряжённо ждали, когда молитва окончится.
Рука наконец опустилась, и плотные ряды сплотились ещё сильнее. Мужчина открыл глаза, оглядел толпу, особо ни на ком не задерживаясь. Странный, едва уловимый скрежет переключил его внимание на фонтан позади. Кровавые подтеки снаружи чаши хорошо выделялись на каменной светлой поверхности. Он заметил их, когда обернулся, и сразу же подошёл.
Вода тихонько журчала. Её размеренный поток вертел по дну два осколка, что и царапали дно. Они заинтересовали мужчину даже сильнее, чем пятна крови. Он достал один и, покручивая в пальцах, начал рассматривать. Взглянул на разбитый кувшин. И снова на осколок. Женщины,