в первые писатели России. Злата нравилась ему до мерцания черных точек в зрачках, когда он смотрел на нее, задыхаясь от желания. Будь она не дочь Гриши Майзеля, проблемы бы не возникало. Он соблазнил бы девушку без малейших укоров совести, как соблазнял предыдущих девушек. Не исключено, что связь длилась бы сколь угодно долго. Однако он продолжал бы сохранять свободу. Речь не о штампе в паспорте, хотя и о нем тоже, но прежде всего о внутренней свободе, необходимой творческому человеку с потенцией столь же сильной, сколь и целенаправленной. Девушка, женщина, жена могла быть в этих обстоятельствах только чем-то второстепенным. А по отношению к дочери Гриши Майзеля, он отдавал себе в том отчет, оно нехорошо, некрасиво.
Отчетность, отчетливость составляли его сильные стороны. За свою короткую, но битком набитую жизнь он встретил множество лиц, туманно видящих, туманно мыслящих и воображающих, что за их туманностями – бездонные глубины, что обеспечивало им опору, порождая самоуважение, а то и самодовольство. Что отсутствовало в Перепелове, то отсутствовало. Вперясь ясным взором в мир, он такой же взор обращал на себя. Со времен валявшегося на грязном кафельном полу булочной смятого училкиного рубля, повлекшего за собой обвал событий, минули века, в которые он обучался и обучился привычке додумывать все до конца, ничего не бросая на полдороге.
Счастливый и несчастный, самодостаточный, но не самодовольный, он той ночью честно объяснил Злате, почему не может стать ей мужем и почему не смеет оставаться любовником.
– Раньше бы думал, – звенящим голосом, словно металлическую сетку меж ними натянула, отмела Злата ту подробность, что она же и инициировала близость, а не он.
И не преминула сделать ответный ход: напомнила о предстоящем замужестве, не предполавшем супружеских измен.
Последнее обстоятельство отдельно грузило Перепелова. Почему-то он убедил себя, что Злата – девушка и он у нее, по правде, будет первым. Оказалось, что нет. Годы, люди, жизнь в России после СССР заставили молодых, да и немолодых людей переориентироваться в некоторых щекотливых областях. Бытовой либерализм плавно вытек из политического либерализма. Общепринятая советская унитарность ушла на дно, утянув за собой строгие бытовые предписания и привычки. Сношались легко. Начиная со школы. Сбегались, снюхивались, разбегались. Возможно, так виделось со стороны? Для Перепелова, лично припозднившегося, проблем в этой сфере не было. Пока не явилась Злата. С появлением этой тонкой и звонкой девушки он обнаружил с удивлением, что легкое отношение к своим и чужим связям набрало вес. Тяжесть повергла едва ли не в депрессию. Депрессия объяснялась обыкновенной человеческой ревностью. Сверхчеловеком он не был. Отелло в нем проснулось и дурацким образом забушевало.
Он ушел, а она стала ждать, когда он придет обратно.
13. Дембель
А у него нашлось занятие: он пил. Он не был алкоголиком. Как и сильно пьющим. Он был пьющим по обстоятельствам. И сейчас пил,