ухмыльнулась её кузина.
«Нет, то, как он всегда пялится на мою грудь, вряд ли означает, что он из содомитов», – усомнилась в словах Марьяны княжна. Кроме того, в графе не было ничего томного, пресыщенного, утончённо-порочного, того, что обычно отличает мужчин, предпочитающих спать с представителями своего собственного пола.
– Он женат, и его жена беременеет ежегодно, – возразила Анж.
– Господи, Анеля, ну не будь же такой наивной! – воскликнула графиня. – Все содомиты женаты и у всех есть дети. Особенно если говорить о тех, кто в свете хоть что-нибудь значит.
«Нет дыма без огня», – подумала девушка про себя. – «Если слухи пошли, значит, кто-то или что-то стало поводом к ним. Интересно, что? Ну или кто?»
– Так зачем же он тебе нужен? – продолжала Марианна.
– Я его ненавижу и очень хочу убить, – сказала совершенно искренне Анжелика. Почему-то ей показалось, что «курве» можно доверять. Она была честна, несмотря ни на свой образ жизни, ни на предпочтения в постели.
– Откровенность за откровенность. Я тоже хочу убить одного Ливена. Но не того, – Марианна прямо и честно взглянула в глаза княжны, без трепета встретившись с ней взглядом. – Братика его старшего.
– Вот как?
Анжелика посмотрела в её глаза и увидела всё, что было в прошлом её кузины.
Дождливый вечер над разорённой Варшавой. Марьяну – тогда тонкую девушку, молодую вдову, приводят к высокому худому человеку с тусклыми серыми глазами, сидящему в расстегнутом русском пехотном мундире на драгоценном ковре княжеского особняка и курящему гашиш. Тот оглядывает её как неодушевленный объект. «Покажи сиськи», – говорит он по-немецки. Руки его слуги тянутся к груди юной княгини Потоцкой – да, тогда она была ещё Потоцкая – срывают косынку, рвут платье и корсаж, грубо лапают тонкую белую кожу груди и плеч. «О, Янис, это то, что нам надо», – усмехается полковник русской армии, и глаза его затуманиваются. – «А теперь вон!» Все уходят. Марьяна остаётся наедине с этим человеком, этим «северным варваром», одним из тех, кто разорил её город и её страну. Тот встаёт, подходит к ней, вынимает из-под полы стилет. Девушка дрожит: неужели он собирается убить её? «Пан офицер…» – начинает она. «Молчать!» – удар в лицо тяжелой рукой неожиданно следует за её мольбой. Кровь течёт у неё из разбитой губы. Он подносит стилет к разорванному корсажу девушки. «Не надо, пане…» – говорит Марьяна, ощущая страх. – «Я всё, что вам угодно, сделаю, только не убивайте!» «Всё, что угодно?» – ухмыляется полковник. – «Откуда ты знаешь, что мне угодно?» Её мучитель заламывает ей руки и опрокидывает на пол, валясь на неё всем своим длинным, тяжелым телом. Инстинктивно княгиня сжимает ноги в коленях, упираясь в его поджарый живот. «Сучка», – шепчет он. – «Ещё так сделаешь, убью», и потом рывком раздвигает ей ноги… Он насиловал её долго, никак не мог кончить, и она уже устала плакать и кричать. Потом офицеру и самому, видно, надоело, он оторвался от неё, натянул штаны и крикнул: «Янис! Убери эту мразь