высокого, в накидке из вороньих перьев, и маленькую женщину.
– Куткынняку и жена его Миты. Ты понравилась Куткынняку, потому и попала в нижний мир и вернулась. Он и меня к тебе привел, через мухоморных людей весточку передал.
– Кто такой Куткынняку?
– Ворон Кутха, самый первый шаман.
Что-то такое было про Кутху, в каждой второй сувенирке в городе продавались фигурки ворона, вырезанные из пахучего дерева, моржовой и мамонтовой кости. Ворон, большой черный ворон, чертивший круги над ее головой.
Коряк докурил, убрал окурок в спичечную коробку и встал.
– Время идти.
– Далеко?
– Нет, час пешком. – Он посмотрел на нее и уточнил: – Скорее, пару часов. Точно не хочешь мухоморов?
– Точно.
– Ну, как хочешь.
Мария поднялась на ноги, начала и почти сразу бросила отряхивать одежду от кусочков коры, веточек и прочего сора. Ее пошатывало, и долбил тремор, как с тяжелого похмелья, мешая мелкой моторике. Зато почти не было холодно, вновь накатившая тошнота постепенно отпускала тоже.
– Меня зовут Мария.
– Алексей, – коряк протянул ей руку.
Лагерь был разбит вокруг домика оленеводов, кривого, вросшего в землю и обитого с одного бока листами гудрона. Чернели две массивные туши замерших вездеходов, дымил полупогасший костер. Начпартии Кристина Олеговна, непривычно трезвая, с застывшим на лице следом суточного стресса, вышла, почти выбежала им навстречу, широким жестом раскидывая в стороны руки.
– Мария! Слава богу! Алексей, спасибо, что нашли ее!
Она обняла Марию, крепко стиснула. Коряк кивнул и нырнул в низкую дверь домика.
– Катя, отведи ее в палатку и налей чаю! – Из-под ближайшего полога выглянула встрепанная студентка с двумя косичками. – И завари кукси! Скажи дяде Коле топить баню. Побежала звонить в город! Хоть бы вертолет не вылетел, если вылетел, вычтем из твоей зарплаты! И родственников твоих многочисленных успокоить надо, чуть не съели они меня… – последние слова она выкрикнула уже на бегу, спеша к своей, самой дальней в лагере, палатке.
– А где остальные? – Мария обернулась к Кате.
– Прочесывают квадратами, уже второй день, скоро вернутся. Мы с прибрежки сегодня примчались, когда с базового лагеря позвонили, по спутнику, карат через скалы не пробивает. Где ты была?
– Потерялась. – Мария тяжело оперлась на Катино плечо. – А кто из родственников меня искал?
– Ой, куча народу звонила, даже дядя твой троюродный, как его… – Катя молчала сосредоточенно, но недолго. – Не помню, какое-то редкое имя.
– Наверное, Нико. – Мария улыбнулась и добавила еле слышно: – Рыжий Нико.
Едва теплый чай, раскаленный дошик в покрытой непривычными японскими иероглифами упаковке. Корякская баня, где, присев на корточки, опасаясь задеть раскаленные камни, она опрокидывала на себя ковш за ковшом горячую воду. Вареная кижучья голова, лопающиеся на зубах шарики перестоявшей гостевой икры. И спирт, много спирта, и никаких вопросов, и теплый спальник, и сон.
Мария выползла из палатки одной из первых, на рассвете. Накинула куртку