за ручной тормоз, а камера клацала по рулевому колесу.
Дженнифер схватила меня за рукав:
– Что с тобой такое?
Я вырвал руку и заглянул в окно машины. Она воняла прокисшим печеньем, сигаретами и кофе.
– Слушай меня, засранец! Если я еще раз увижу тебя рядом с этим местом, если я вообще тебя увижу, я твой телеобъектив в эндоскоп[38] превращу. Понял?
Фрэнк закашлялся и пустил слюни.
– Эш! – Дженнифер снова схватила меня за руку.
Я резко обернулся и оттолкнул ее. Она попятилась и ударилась о «порш» – взревела охранная сигнализация, замигали фары.
– Вбей это в свою хорошенькую тупую головку – все кончено. Я тебе ни хрена не должен.
Ее глаза превратились в две холодные щели, по обеим сторонам узкогубого рта образовались глубокие морщины. Оскалилась:
– Ты что о себе возомнил, черт возьми? – Плюнула – беловатый пенистый комок шлепнулся мне на грудь.
Я повернулся и пошел прочь.
– Ничего не кончено, Эш! Ты слышишь меня? Ничего не кончено!
8
– Сейчас получше? – Я задернул занавеску.
Доктор Макдональд сидела, нахохлившись, на краешке больничной каталки. Левый глаз почти заплыл, лоб и щека закрыты марлевой повязкой.
– Нет.
– Доктор сказал, что могло быть гораздо хуже. По краю прошло, честное слово.
Она хмуро посмотрела на меня:
– Больно очень.
– Я предлагал болеутоляющее.
– Я не беру таблеток от человека, которого почти не знаю… в смысле, там что угодно может быть – «отключка»[39] или кетамин.
– «Отключка», кетамин? Можешь мне поверить – ты не в моем вкусе.
Доктор Макдональд слегка надула нижнюю губу, потом напружинилась и спрыгнула с каталки.
– Место захоронения, – сказала она, сделав вид, что не услышала моих слов, – это какая-то глупость, я не имею в виду парк, парк – это не глупость, но закапывать в нем труп – вот это глупость. Доступ имеет сравнительно ограниченное количество людей, но вы только представьте – а что если кто-нибудь выглянет из окна и увидит, как вы закапываете большой пластиковый сверток? А кто такая Дженнифер?
Не твое сопливое дело – вот кто она такая.
Бросил пластиковый стаканчик с недопитым кофе в мусорное ведро.
Можно сказать, что за последние двенадцать лет Кэмерон-парк был местом совершенно заброшенным. Муниципалитет срезал бюджет на эксплуатацию, жителям сообщили, что теперь это входит в их обязанности, – тут-то все и накрылось.
По коридорам эхом загуляли обычные звуки отделения неотложной помощи: приглушенная ругань, рыдания какого-то юнца и пьяное пение.
– Когда делали поквартирный опрос, разговорились с одной старушенцией, которая прожила там лет шестьдесят. Говорит, что люди все время оставляют в парке мусор из своих садов.
– Ну, это говорит о том, что они поступают несознательно.
Доктор Макдональд хмуро посмотрела на пол. По потрескавшемуся линолеуму