сидя рядом с женой, говорил взволнованно:
– Ты спрашиваешь, что со мной случилось, милая? Я все пытаюсь заглянуть в будущее нашей страны и то, что я там вижу, сокрушает меня. Мы совершенно сознательно выпестовываем монстра, который уничтожит все самостоятельно думающее. Право на существование будет иметь только определенная модель человека с заготовленной программой действий. Представляешь, Машенька, – продолжал он. – Я смогу делать только то, что позволит мне этот монстр. Я должен буду жить в рамках, отведенных моему статусу.
И я, и все мы уже не сможем говорить, что мы думаем, а должны будем стать глашатаями нашего повелителя.
Отец замолчал, молчала и мать. Она гладила по его спине, как гладят маленьких детей, чтобы их успокоить.
– Ну, да что там… Пойдем-ка лучше спать.
Ночью с отцом приключился сердечный приступ, а утром его не стало.
Он так неожиданно ушел из жизни, что Рим даже не успел сразу осознать всю глубину утраты. Позже он осознал, как ему недостает отца.
Эти воспоминания отвлекли Рима от мыслей о цели его поездки, и, когда симпатичная девушка-кондуктор объявила его остановку, он вернулся к реальности, ощутив противное, еще не совсем осознанное чувство страха.
«Что это со мной?» – подумал Рим. – «Это нехорошо. Страх лишает самообладания, способности трезво оценивать обстановку. Может быть, еще ничего не случилось страшного. Ах, Артём, что же ты не так сказал?»
У Петропавловской крепости было многолюдно. Здесь гуляли мамы с детьми, были и приехавшие из самых разных республик большой страны. Особенно много было почему-то посетителей из Средней Азии. Полосатые халаты и яркие тюбетейки, блеск азиатских глаз цвета оникса, длинные косы двигающихся с особой грацией девушек, словно змеи, совершали свой завораживающий танец. Вся эта толпа проглотила Рима, и он, оказавшись у назначенного мамой Артёма места, стал искать ее глазами, внимательно оглядывая проходящих мимо него людей.
– Рим, голубчик, здравствуй!
– О господи…
Рим ни за что не узнал бы ее, эту всегда веселую, сохранившую молодой задор женщину. Маленькая ростом, она сейчас казалась еще меньше. В глазах растерянность. Две глубокие складки залегли в уголках рта.
– Рим, Артёма забрали рано утром. Это так ужасно!
Она приложила платочек к губам, маленький такой, изящный, с кружевными уголками. Внимание Рима приковал к себе этот кокетливый предмет. Он был в каком-то несоответствии со сложившейся ситуацией. И это еще больше встревожило Рима. Гораздо позже, вспоминая эту встречу с Анной Матвеевной, он понял, почему тогда этот кусочек ткани так взволновал его. Это был посланец из прошлой спокойной жизни, с тревожащими запахами духов красивых женщин, с прелестными звуками мазурки на рождественских вечерах, со сказками любимого Пушкина, будоражащими детское воображение. Еще не совсем осознанно Рим почувствовал – пришло время других аксессуаров. Время больших платков,