она чувствовала, как жарко грел с нежданной силой разгоревшийся камин, облизывая огнем камни, грозя поджечь шкуры у ее ног. Этот дом, эти люди, что были ее семьей, безусловно были важной частью ее жизни, однако, если это встанет на пути к ее цели… она, не задумываясь, перешагнет через это препятствие. Чтобы вернуть себе то бесконечно ценное… что отняли у нее.
Эта восковая фигура, где лишь глаза были живыми и вели невидимую посторонним схватку, могла бы стоять так бесконечно долго, будто пытаясь что-то кому-то доказать, однако, здесь это грозило стать лишь плутанием по замкнутому кругу. Заяц волку не товарищ, и Теодор прекрасно осознавал свою слабость перед этой женщиной несмотря на то, что физически он бы мог дать фору многим вокруг себя. Потому все, что ему оставалось, это пытаться сыграть на ее потаенных страхах перед неизвестностью, перед буквой человеческого закона.
При этом не зная… что она уже давно держит зажженной ту последнюю спичку, что сожжет за ней мосты.
Его рука дрогнула, а Беатрис напряглась, ожидая очередного выпада в свою сторону…
– Я не знаю, что с тобой происходит… – лишь тихо произнес он, притянув ее ближе к себе, прижав ее голову к своей груди, лишь чуть зажав сопящий сверток с ребенком между их тел, – Как бы близко ты не была, иногда мне кажется, что ты бесконечно далеко и это ранит меня в самое сердце, лишая надежды однажды действительно стать близким тебе. Лишь об одном прошу… – он опустил голову, зарывшись носом в ее волосы, где его пальцы медленно разжались, опустившись ей на спину, – Будь благоразумна. Не будь здесь тебя… все мои достижения не имели бы смысла.
Ложь. Наглая ложь. Она прекрасно знала, что единственная его любовь – это его труд. Его работа, за которой он целыми днями пропадал в кабинете и на конференциях, вспоминая о ней, лишь когда чувствовал, что остыла постель. Зачем она была нужна ему – оставалось загадкой. Может ему доставляло удовольствие раз за разом предпринимать попытки приручить ее как очередного жеребца из своей конюшни или собаку из псарни, что ловила ему лисиц. Может быть он надеялся сыграть в бога, искоренив из нее эту «дурь», что тянулась за ней нефтяным следом, не огнем, так мечом. Кольцо на пальце не смогло этого сделать, ребенок тоже не помогал, когда-нибудь варианты кончатся… и что тогда?
– Детство кончилось, дорогая… – тихо проговорил Теодор, прижавшись к ней щекой, – Может раньше все было по-другому, и твоя семья потворствовала твоим прихотям, но теперь все иначе… У тебя другие обязанности… и эти игры лишь отвлекают тебя от них. Я терпелив, ибо знаю, что на некоторые вещи требуется время, ты молода и ретива, но однажды всему приходит конец. Наступит день, и ты это осознаешь… так ясно, как светит солнце. – его рука опустилась чуть ниже, проскользила по пояснице, крепко сжав в складки жесткую ткань платья, заставив девушку подобраться, – Я помогу тебе… будь уверена в этом,